Моя война

– Галина Анатольевна! – негромко окликнул молодую женщину вышедший из операционной уставший хирург, – с Вами всё в порядке?

– Да, – голос её предательски дрогнул, и на глаза опять навернулись слёзы. – Как он там?

– Операция прошла успешно. Мы сделали всё возможное.

Врач устало вздохнул. Прилизал редкие седые волосы руками, снял маску, висевшую, у него на одном ухе, засунул машинально в карман, и продолжил:

– Пока… не могу ничего… сказать конкретно.

– Доктор, прошу Вас, скажите мне как есть…

Женщина всхлипнула.

– Ничего пока сказать не могу. Нужно время. Операция прошла успешно. Это самое главное. Теперь всё зависит от него самого.

– Он… – женщина пыталась заглянуть доктору прямо в глаза, – он будет жить?

– Галина Анатольевна, – пожилой врач по-отцовски взял её под руку, и они неторопливо пошли по коридору, – Ваш муж, пока без сознания, но состояние стабильное. Ухудшений пока не наблюдается. Но сколько человек может находиться в таком состоянии, один Господь Бог знает. Надеемся завтра, послезавтра, а там…. Сами понимаете, два таких тяжелейших ранения. Задет мозг, прострелены оба лёгкого, удивительно как он вообще сюда живым долетел!

Слёзы текли по её щекам.

– Что мне теперь делать?!

– Сейчас идите домой, поспите. Отдохните. Вы и так уже всю ночь на ногах. Ваш муж сейчас находится под наркозом, и ещё долго проспит. Потом отойдёт наркоз, так что у вас есть время. К тому же у вас дочка одна дома, погуляйте с ней, в парк сходите. Всё ж легче будет. И не переживайте. Я, вас буду держать в курсе. И при любом раскладе…

Галина Анатольевна при этих словах зарыдала.

– Простите. Я не это имел в виду. Лишь хотел сказать, что если придёт в себя, позвоню, и если нет, то тоже поставлю в известность. И простите меня, если что сказал не так.

* * *

Туман, окутавший город, оказался настолько плотен что, вытянув руку вперёд, нельзя было увидеть кончиков пальцев. Он словно мокрое полотенце прилип к городу, оставляя после себя большие капли влаги. Шаги в густой пелене, отзывались басистым эхом и быстро гасли во влажной мгле.

Человек, вынырнувший из непроглядной тьмы, быстрой и уверенной походкой подошёл к давно не знавшему ремонта многоэтажному зданию, как в прочем и весь город. Лишь редкие кварталы могли блеснуть своей чистотой и ухоженностью. В цокольном этаже, которого расположился бар. КЛУБ, BAR, БАР, STRIPBAR «ДОРОГОЙ ДРУГ» – так гласила золотистая надпись на выцветшей на солнце вывеске. Из-за пластиковых дверей, доносилась ритмичная музыка вперемешку с гомоном посетителей.

Путник сильно толкнул ногой замызганную входную дверь, очевидно брезгуя касаться её рукой, и вошёл внутрь. Там под потолком перемигивалась всеми цветами радуги, висели круглые фонари, разбрасывавшие вокруг довольно яркий свет для такого заведения. В зале сидело много посетителей, они что-то шумно обсуждали, спорили, рассказывали, то и дело из-за разных столов звучали крики виде тостов и тосты в виде пьяных криков.

Гость не спеша прошёл в самый дальний угол и сел за свободный столик в тёмном углу.

За соседним столом сидела уже изрядно подвыпившая шумная компания, мужики очень громко смеялись, и обильно сдабривая свою речь отборной бранью. Парень жестом подозвал официантку, молодая женщина, ловко маневрируя меж столами, заставленными початыми бутылками и кружками с пивом, проворно подошла к новому клиенту. Бегло окинула взглядом, лишь на мгновение, задержавшись на его простой одежде, парень явно был с периферии, в её глазах пропал блеск услужливости и раболепия. Очевидно, девушка, профессионально оценив, поняла, что с этого клиента чаевых не заработаешь и равнодушно спросила:

– Чего будите?

– Борща, и жареное мясо, – глядя в никуда, ответил он. – И хлеба. Да ещё, пожалуйста, принесите перца чёрного молотого, если можно побольше. Пачку или две.

– Хорошо. Выпивать что будите? Виски? Скотч? Может водки? – при последних словах брезгливо сморщилась. – У нас есть дешёвая на розлив.

– Да. Холодной воды.

Ухмыльнувшись какой-то своей мысли официантка, вульгарно покачивая бёдрами, ушла выполнять заказ.

Парень в камуфляже остался сидеть неподвижно, сосредоточившись на своей только ему одному известной думке. Загоревшее и обветренное лицо посетителя выдавала в нём бывалого человека, но темнота это скрывала, и незнакомец ни чем почти не отличался от остальных завсегдатаев сего заведения, только странной пятнистой одеждой и отрешённым взглядом. Казалось, что он и не заметил, как поставили на стол его заказ.

Официантка быстро удалилась, не желая тратить ни секунды, на как ей казалось «пустого» клиента.

Гость же напротив, оживился, как только загрубевшие пальцы коснулись небольшого кусочка свежего и мягкого хлеба. Внимательный зритель мог бы разглядеть в нём давно не евшего человека. Незнакомец медленно, смаковал каждую крошку плохо пропечённого хлеба, долго жевал и отправлял в желудок, посылая вдогонку ложку другую борща, или вернее сказать то варево что выдавали здесь за борщ. Хорошо прожёванная пища, гарантировала отличное усвоение, чем куски наскоро проглоченные.