Я рассказывал о преступно неразумных действиях Сталина накануне войны, о том какие он вытворял фокусы. Ведь именно в результате цепи его нелепых поступков мы оказались абсолютно не готовы к наступлению немцев, понесли столько потерь и потерпели столько поражений, особенно в самом начале войны.
Но в своей картине мне было очень важно сказать всю правду о происшедшем, какой я ее знал. Поэтому в финале я сказал и такие слова: "Все это было. Но мы победили. И другого Верховного Главнокомандующего у нас не было".
О трагедии нашего поколения поэт Наум Коржавин, которого трудно заподозрить в любви к советской власти, писал в поэме "По ком звонит колокол":
Нас все обмануло - и средства и цели,
Но правда все то, что мы сердцем хотели.
Пусть редко на деле оно удается,
Но в песнях навеки оно остается.
"Трясина"
В конце семидесятых годов я снял фильм "Трясина". В связи с этой картиной критики попортили мне немало крови. Они то и дело спрашивали:
- До сих пор вы снимали фильмы о героях войны, а теперь сняли фильм о трусе, о человеке, который стал дезертиром. Чем это объяснить? Неужели вы, прошедший всю войну, сочувствуете вашему герою?
Я прошел всю войну. И потому о героях и предателях знаю не понаслышке...
Война - страшное, тяжелейшее испытание на стойкость духа. И неправдой было бы сказать, что мы не знали страха. Но большинство тех, кого я видел на войне, и я сам всегда старались поддерживать в себе другие чувства.
Все послевоенные годы я был и остаюсь верен дружбе с моими фронтовыми товарищами. Пока позволяло здоровье, мы - те, кто остался жив,- не переставали встречаться, звонить и писать друг другу.
О моих самых близких фронтовых друзьях, Павле Кирмосе и Жоре Кондрашове, ставших навсегда моими братьями, о том, как мы вместе воевали и не один раз спасали друг друга от смерти, я подробно написал в своей первой книге воспоминаний "Моя война". Хочу сказать о них здесь еще несколько слов.
На войне мой побратим Павел Кирмос, так же как я, был десантником и связистом по профессии. Он был потрясающим парнем. На фронте в сложнейших и опаснейших ситуациях он проявлял удивительное, порой совершенно мистическое чутье и талант.
После войны Павел жил в городе Горьком, окончил два военных института и занимался изобретательством. Он придумал множество хороших вещей. Меня Павел не посвящал в то, что делал,- это были секретные вещи.
Помню, как однажды Кирмос приехал в Москву на выставку изобретений.
Я спросил:
- Ну, что ты привез?
- Да привез одну штуку... но я не буду тебе рассказывать, потому что это секрет.
Состоялась выставка. После нее Павел пришел к нам. Я спросил, как все прошло.
И он стал рассказывать:
- Ходил министр обороны, смотрел... Потом подошел к моему экспонату. Говорит: "Покажите, как он действует". Я показал. Министр спрашивает: "А сколько у вас на это ушло денег?" Я отвечаю: "Бутылка водки и еще я использовал для этого детали своего фотоаппарата. Ну а мастера, которым я это поручил, все сделали". Тогда министр подозвал какого-то генерала и говорит: "Смотрите. Вот за это была заплачена бутылка водки и еще здесь использованы детали от фотоаппарата. А вы потратили на то же самое одиннадцать миллионов рублей, и у вас ничего не получилось!"
Мы с Ириной всю жизнь дружили с Павлом и его семьей. Ездили к ним в гости, были у его детей на свадьбах. До самых последних дней, пока был жив Павел, писали друг другу письма. И всегда помнили о нашем третьем фронтовом друге - Жоре Кондрашове, которому суждено было прожить после войны совсем недолго. Он, как и мы, испытал счастье вернуться с войны, но после она все-таки дотянулась до него...
Однажды на фронте, когда я был командиром роты парашютистов, я послал Жору в разведку. Он должен был опуститься на парашюте в заданном месте и следить, куда идут танки, которые были присланы Манштейном на выручку сталинградской группировке немцев. Сначала я собирался отправить на это задание другого своего бойца, с которым мы тоже близко дружили. Но тот пришел ко мне не в назначенное время и подвыпившим. Я отменил его полет.
Жора только что возвратился с другой операции, тоже в тылу врага. Послать на задание мне было некого. Тогда Жора сказал: "Я прыгну".
И вот он прыгнул...
Вдруг ко мне начали приходить люди из СМЕРШа (организации "Смерть шпионам"). Они говорили:
- Слушай, а ты доверяешь человеку, которого послал?..
- Как самому себе.
- Странно, очень странно... Нас смущают его сообщения.
- А почему они вас смущают?
- Понимаешь, одно дело, если бы эти сообщения шли из точки, где он высадился, или из мест, близких к ней по расположению. А сообщения идут из далеко находящихся друг от друга районов. И в своих донесениях, через многие километры, он информирует нас о том, как передвигаются немецкие войска...
Открытым текстом, несмотря на то, что положено было спрашивать по коду, я запросил:
- Жора, где ты находишься?
И Жора ответил:
- Сижу, спрятавшись в танке, который немцы волокут за собой.