Моя война: Выжить вопреки. Испытания. Чужой

– Родная! – сжать ее в объятиях помешал только живот. Еще небольшой, но уже отчетливо был заметен, все же месяцев шесть прошло. Да, целых полгода!

Нам даже говорить ничего не хотелось. Мы просто любовались друг другом и гладили ладонями волосы. Валюшка чуть округлилась с лица, но в остальном все такая же, да и трудно потолстеть, когда еды кот наплакал. Прервали наши «гляделки» мои друзья.

– Ну что, молодожены, свиделись, наконец? – вопрос последовал от деда Захара. Мы одновременно улыбнулись, Валюша чуток покраснела, что при свете лучин в доме было почти незаметно. – Как ушел тогда, каждый день вспоминала. Я, признаться, должен прощения просить, у тебя, Валентина!

– Да бросьте вы, деда Захар…

– Нет-нет, прости меня, внучка, наговорил я тебе много лишнего…

Что именно наболтал моей жене старый хрыч, стало ясно чуть позже. Когда она, видимо надоев ему своими причитаниями, завела в очередной раз разговор обо мне, тот ей и выдал порцию дегтя. Мол, я на войну ушел, могу погибнуть, а могу и другую такую дурочку найти, – много чего наговорил, вот и каялся теперь. А Валюшка хороша, с таким видом все восприняла, показывая, что она во мне никогда не сомневалась.

Угомонились лишь к часу ночи, да и то Бортник разогнал. Сменив часовых, сейчас и Веревкина к делу приставили, все остальные улеглись спать. Дом у Натальи Ивановны, конечно, был маленьким, но уместились все. Спали, конечно, в основном на полу, да это фигня, главное, в тепле. Нам с Валентиной выделили кровать. Старую, скрипучую, но кровать. Лишь раздеваясь перед тем как лечь, я был вынужден показать ногу Валентине. Она при свете лучины все осмотрела, кивнула своим мыслям и принялась осматривать все тело. Пересчитав все мои царапины и шрамы, не переставая охать, она стала умолять меня больше не уезжать.

– Мы уедем вместе. Ребята пристроят тебя в Подмосковье, а как сам разгребу все, что накопилось, сразу к тебе, хорошо? По крайней мере, если восстановят в должности, то, не повидавшись, на фронт не уеду. Да и рожать ты будешь в нашем тылу, а не вражеском.

– А что у тебя за дела, которые нужно «разгребать»?

– Я в плену был… – ответил я честно и отвел глаза. Что делать, стыдно мне людям в глаза смотреть. Как ни крути, а это клеймо так и останется. Можно утешить себя, говоря, что не по своей воле туда попал, но как ни крути…

– Андрюш, но ребята же сказали, что тебя даже наградили!

– Помнишь, откуда я? – конечно, я рассказывал жене об этом.

– И?

– Я лучше знаю, как у нас любят награждать. Как наградят, так и лоб зеленкой намажут.

– Как это?

– Просто, – усмехнулся я, не вдаваясь в подробности.

Выбраться легко не удалось, как бы ни планировал Бортник. Нет, на связь они вышли и запросили эвакуацию, да только послали их. Не прямо, конечно, но мягко намекнули, чтобы выбирались сами. Долго Ваня потом возмущался, жаловался, что ему, видите ли, обещали. Я только посмеялся над этим. Все бы ничего, но мы теперь не одни, с нами беременная женщина, а это сковывает нас.

– Идем к ближайшему селу, где фрицы есть, – просто сказал я. Ваня недобро зыркнул, как же, ставлю под сомнение его командирские качества, но ничего не сказал.

Село нашли быстро, да и подошло оно нам как нельзя лучше. Квартировал тут примерно взвод солдат вермахта, но главное, у них был транспорт.

– Автобуса нет, – с ухмылкой заметил Егор. Я в ответ так же усмехнулся.

– Подойдет и грузовик, только нужно и мотоцикл брать, как сопровождение, фрицы без них не ездят, – ответил я, наблюдая из рощи неподалеку за жизнью немецкого гарнизона.

– А может… – вдруг спросил Бортник, именно спросил, а не сказал.

– У тебя как со снарягой?

– Мы у немцев пополнили, возле моста, когда отходили. Белов! – откликнулся один из парней группы Бортника.

– Я, товарищ младший лейтенант!

– Передай винтовку лейтенанту Морозову, – парень был штатным снайпером группы, зря Борт его так унижает, хреново это для авторитета.

– Не нужно, – покачал я головой. – Я с «наганом», по-тихому пойду, а снайпер будет прикрывать. У тебя как со стрельбой, метров на четыреста – уверенно?

– Да не очень хорошо у него получается, поэтому и сказал, чтобы тебе отдал, – встрял Иван.

– Ничего, когда мы уйдем, – я покрутил головой, – вон, видишь тот бугорок?

– Ага, – кивнул парень.

– Лента есть? Хорошо, – кивнул я, увидев, как Белов достает из сидора ленту грязно-белого цвета, – готовь винтовку, только на позицию заходи не отсюда, срисуют, если наблюдатель есть. Сдай чуть назад, там по низинке выйдешь аккурат туда, куда нужно, вон, смотри, – я указал рукой пути подхода к позиции. Да, видно, что опыта у парня очень мало, если вообще есть. Стрелял, наверное, только на стрельбище. Может, и прав Борт, что хотел отобрать у него винтовку…

– Фрицев стрелял? – отведя снайпера в сторону, тихо спросил у того.

– Да, товарищ младший лейтенант, шесть подтвержденных! – гордо ответил Белов.

– Ты прекращай тут званиями разбрасываться. Еще немцы услышат, вот радости-то у них будет!

Почему Бортник это не пресек? Ведь помнит, как я сам им объяснял, для чего нужны позывные, а тут…