Моя воля сильна...(СИ)

- Маман уже помогает Киоко и Хару украшать банкетный зал в ресторане, а мы пойдем выбирать платья, - Бьянки потащила девушку за собой. - Всегда мечтала быть июньской невестой.

Тсунаеши усмехнулась подобному энтузиазму.

К вечеру все было готово. Священник ждал молодых в церкви, готовый обвенчать. Затем следовал праздничный ужин в специально заказанном ресторане. Тсунаеши только радовалась тому, что церемонию решили проводить не по японским традициям. Хотя это естественно - пара ведь из Италии.

За целый день суматохи она так и не увидела "счастливого" жениха. Ни разу. Да и не знала, хочет ли его видеть. Все, что происходило до этого, казалось игрой, забавным, затянувшимся флиртом. А реальность - вот она. Видные мафиози, вся компания дома Савада, приехал даже отец Бьянки. Все в смокингах и вечерних платьях с украшениями. Реборн, как всегда, все делал с масштабом.

Бьянки была красива, платье она выбирала сама, а затем немного его перешила. Отдельный лиф, тонкой полоской обтягивающий красивую грудь, обнаженный животик и струящиеся волны юбки. Поверх розовых волос - фата, закрепленная белоснежными цветочками с жемчужинками.

Стоящий рядом Реборн, в красивом костюме, подчеркивающим статную, широкоплечую фигуру, уже ждал невесту у алтаря.

У Тсунаеши зашлось сердце, когда она увидела эту картину. Девушка ненадолго отвернулась. У нее еще имелось время, чтобы привести мысли в чувство, пока небольшой зал часовни заполнялся людьми.

- У меня будет самая обворожительная компания на этот вечер, - раздался мягкий голос.

Перед девушкой стоял Дино Каваллоне. Смокинг сделал его старше, взрослее и... серьезнее. Трудно представить, что этот красавец-лев, глава мафиозной семьи - тот самый парнишка, что с грохотом падал с лестницы в их доме.

- Как и у меня, - улыбнулась Тсунаеши, с удовольствием оглядывая молодого мужчину.

Тот поцеловал протянутую руку, но не спешил отпускать ее.

- Интересно, почему Реборн женится так внезапно? - задал вопрос бывший ученик репетитора, задумчиво рассматривая застывшую у алтаря фигуру. - В пору думать о любовном привороте.

Тсунаеши засмеялась, уже без боли взглянула на жениха.

- Вряд ли. Он сам слишком коварен для этого. И отсюда возникает вопрос: как Бьянки умудрилась уговорить его?

- Ты же отобрала у него Леона, вот он и не успел вовремя защититься от отравленной кулинарии, - мрачно вставил подошедший Даи, дергая непривычный для него галстук. - Черт...

- Не ругайся! - строго одернула его Тсуна.

- Давай, помогу, - Дино потянулся поправить ставший удавкой кусок ткани. - Так... и вот так.

Зазвучала мелодия. Гости встали со своих мест.

- О, нам пора! - засветился Мустанг. Все же он был на диво общительной личностью, любил всякие празднества.

Тсунаеши прошла к своему месту. Сжимая в руках небольшой букетик. Отметила улыбчивую маму, мрачного Даи, не менее мрачного и вдобавок еще подозрительного Гокудеру, смеющегося Ямамото. Почему-то нигде не было видно Трайдента Шамала, а уж он был ни за что не отказался выпить. Хм, странно.

Тсуна отбросила эту мысль, когда в проходе показалась Бьянки под руку с отцом.

Церемония началась.

Савада-старшая наслаждалась вечером, делала фотографии, по крайней мере, старалась, чтобы они получились более-менее нормальными. Произнесла тост в назначенное время. И много танцевала с Дино Каваллоне. Тот расспрашивал ее о брате, о семье, Тсунаеши улыбалась, отвечала. Смотрела, как в полной темноте вывозят торт, на котором Бьянки нарисовала кремом портреты молодой пары - свой и Реборна. Хлопала вместе со всеми, когда молодожены зажигали свечи. И когда танцевали свой первый свадебный вальс.

И мечтала свалить отсюда поскорее. И чем дальше, тем лучше. Чтобы не видеть загадочно улыбающегося жениха. Чертовы приличия! Из-за них она и шагу ступить не может, у нее своя роль, которую она обязана отыграть до конца.

И будь проклят Хаято, которого она не хочет расстраивать. Завтра же, когда у молодоженов начнется медовый месяц, возьмет Чатти и сбежит на первое же попавшееся задание, целью которого будет любой брюнет. Отведет душу.

Леон, словно понимая ее состояние, сидел на плече, смотрел грустными глазами, иногда терся о щеку, подбадривая. От его сочувствия становилось тепло... и еще хуже. Даже ящерица ее жалеет.

Правила отпустили ее только через три часа. Уставшая, вымотанная Тсунаеши вышла из зала, где все еще кружились в танце теперь уже муж и жена. Улыбнулась маме, покачала головой, мол, не нужно ее провожать. Взяла такси и приехала домой.

В темноте она прошла в комнату, на ходу вытаскивая шпильки из прически. Бьянки настояла, чтобы подружка невесты вплела в волосы цветы, как в свадебном букете. И Тсунаеши страдала от сильного, дурманящего запаха орхидеи у виска, заколки с лилиями на затылке. Красиво, не вычурно.

Но, кажется, она уже ненавидит орхидеи и лилии.

Туфли отправились в один угол, Тсуна тщетно пыталась нащупать застежку платья на спине, от выпитого вина или еще от чего пальцы дрожали и не слушались. Она взялась за язычок, но не смогла сдвинуть с места упрямый механизм.