Моя воля сильна...(СИ)

Мать весело рассказывала о чем-то и вся буквально светилась от счастья, когда Емитсу в ответ смеялся глубоким, перекатывающимся смехом. Он был обаятельным, рассказывал о своей работе на шахте, о смешных случаях и забавных коллегах, с которыми происходило что-то необычное. Вино все больше раскрепощало их, на щеках матери выступил румянец, глаза Емитсу заблестели в неярком свете лампы. И Тсунаеши ощущала себя третьей лишней, терпеливо дожидаясь, когда же можно будет допить сок и уйти в свою комнату.

Все, что было нужно, она уже узнала.

Нане Емитсу мог говорить, что угодно. При всей своей любви к матери, Тсунаеши иногда казалось, что женщина живет в каком-то своем, выдуманном, мире. И не заметит конца света, если тот не затронет ее дома и парочки близлежащих продуктовых магазинов. В некоторых вещах она до сих пор, несмотря ни на что, оставалась поразительно наивна и слепа. Тсунаеши тоже могла бы стать такой, если бы не вовремя проснувшаяся память прошлой жизни.

Она оценила выбор костюма и вина Емитсу - не просто дорогой, а редкий сорт, стоивший достаточно больших денег. Не у каждого шахтера найдется столько. Еще отметила осанку и маникюр, который никогда бы не стал делать простой рабочий, каким себя называл мужчина. Конечно, можно сказать, что он преувеличивает или преуменьшает, и работает, например, в офисе при шахте, но... особое положение пальцев, привыкших снимать предохранитель у пистолета, приподнявшийся рукав, что обнажил шрам от давнего ожога пламенем. Такой не заработаешь у плиты или на шахте, он змеей обвивал мощное запястье мужчины.

Тсуна видела за свою жизнь немало мафиози. Тех, кто встал во главе семьи недавно и еще толком не умел вести себя и скрывать свою принадлежность к преступному миру. И тех, у кого мафия текла в крови, за плечами которых стояли поколения не просто преступной деятельности, а жизни в клане, в огромной семье.

Емитсу, судя по всему, относился к последним.

Костюм из дорогой ткани, почти незаметный крой, сидит, как влитой. Итальянский модельер. Такие нельзя купить в Японии, только сделать на заказ в Италии. И носить его мужчине было привычно, как дышать.

Что же понадобилось итальянскому мафиози от обычной японской девушки? Неужели все дело во внезапно вспыхнувшей любви? А может, в не совсем типичной внешности Наны и Тсуны? Растрепанные каштановые волосы и большие карие глаза. Девочка обладала восточной тонкостью черт, но не их... узостью. И вполне могла бы сойти за европейку с толикой примеси Востока.

Емитсу со смехом рассказал, как на улице его чуть не сбила машина, и он оказался в больнице, где за ним принялась ухаживать самая очаровательная медсестра на свете. Нана зарумянилась, когда он поцеловал ей тонкие пальцы, не сводя пронизывающего взгляда серых глаз. Ей мужчина определенно нравился.

И Тсуна решила подождать. Все равно, если мафиози решил завоевать Нану, она не сможет помешать, только вызовет лишние подозрения.

Но для себя сделала вывод, что нужно как можно скорее возвращаться к прежней профессии. Хотя бы для того, чтобы подстраховать мать.

- Мам, Емитсу-сан, я пойду спать, - девочка улыбнулась, соскочила со стула. - Спасибо, что пришли к нам, Емитсу-сан. Мы с мамой будем рады видеть вас в гостях. Всегда-всегда, - воспользовалась она детской непосредственностью. - Мне очень приятно было познакомиться с вами.

- Мне тоже, Тсунаеши-чан, - кивнул мужчина. О, а вот и последний признак.

Тсуна удовлетворенно кивнула про себя и направилась в свою комнату.

Высокий, широкоплечий блондин с немного грубоватыми чертами лица и большими, не восточными, серыми глазами, Емитсу определенно являлся иностранцем. Это Тсунаеши приняла за аксиому. Ей хотелось лишь определить наверняка "страну производства".

Язык итальянцев мягкий, переливчатый. А мужчины Японии говорят грубо, отрывисто, как отрезают. Взмах катаны - вот какие их слова. Емитсу мог учить японский с самого детства, это мог быть его второй родной, но мужчине не удалось до конца избавиться от итальянской мягкости, которая то и дело проскальзывала в определенных словах. Нана подобного не замечала, а вот Тсунаеши, которую в свое время Мадам дрессировала весьма жестко....

Проводила ее бывшая наставница такой урок: собрала много мужчин в одну комнату, велела, чтобы все они говорили на одном языке. И заставила своих подопечных за короткий промежуток времени определить, из какой страны "гости". Подобный навык очень помогал при сборе информации и случайной встрече с враждебно настроенными "коллегами".

Что Мадам делала с ними в случае невыполнения задания, Тсунаеши предпочитала не вспоминать. Никогда.

Девочка передернула плечами, укладываясь спать. Мать с Емитсу еще о чем-то говорили на кухне, их негромкие голоса, перемежающиеся позвякиванием тарелок и бокалов, укачивали не хуже колыбельной.

Очутившись на постели, тело расслабилось. Только тут Тсуна осознала, как же она устала. Волнения минувшего дня и серьезная умственная деятельность быстро вымотали тело пятилетнего ребенка.