Моя воля сильна...(СИ)

- Я влюбилась, - произнесла Тсуна и залпом осушила стопку какой-то прозрачной, с легким желтоватым оттенком дряни. Дрянь оказалась забористой, внутренности обожгло огнем, на глазах выступили слезы. - Он скотина, ублюдок и просто эгоистичная сволочь. Но при этом заботлив, нежен до такой степени, что становится больно от его прикосновений. И хочется стать для него единственной, - еще одна стопка подействовала удручающе: развязала девушке язык. - Он узнал, кем я работаю....

- О....

И слов больше не нужно было. Эрик протянул руку и сжал ладонь Тсуны, а та... губы девушки скривились, казалось, она вот-вот заплачет, как маленькая девочка. И, если честно, мужчина хотел бы, чтобы подруга отпустила себя, хотя бы раз. Но нет, справилась с собой, снова осушила бокал.

- А у тебя что? - как ни странно, пьяной не выглядела. И пока еще не чувствовала себя.

- Как всегда, - удрученно махнул рукой Эрик. - Он не обращает внимания, обжегся один раз и теперь дует на воду. Идиот. А я....

Они разговаривали, пили, кажется, даже пробовали подпевать караоке. Разгульная компания их потуги оценила в бесплатную порцию выпивки, отсалютовав раскрасневшейся Тсунаеши.

Друзья забыли о времени, улицы за окном уже давно погрузились в глубокую ночь, а они продолжали сидеть, заказывать выпивку и закуски, благо ресторан был круглосуточным. Какая прелесть!

В очередной раз взглянув на вход, Тсунаеши поняла, что посиделкам пришел конец. Эрик напротив выпил достаточно, изрядно окосел и, подперев щеку ладонью, грустно смотрел на полупустой бокал. Не в том он ищет истину, совсем не в том.

У входа стоял темноволосый, высокий мужчина со светлыми, почти прозрачными глазами. "Цвета стекла", даже еще бледнее. Кожаная куртка обтягивала широкие плечи, подчеркивала тонкую талию, открывала широкие, сексуальные бедра. Эрик не раз показывал фотографию данного индивидуума.

Его редактор. И его безответная любовь.

Мужчина огляделся по сторонам и уверенно направился к их столику. Тсунаеши закурила, прогоняя пламенем излишек хмеля из крови. Совсем трезветь не хотелось.

- Почему ты выбрал именно его? - толкнула она Эрика, отрывая друга от мечтаний о несбыточном.

- Он прекрасен, не только телом, но и душой, - после десятой стопки в товарище засыпал киллер, и просыпался поэт. - Мне нравится, как он морщит нос, когда что-то идет не так, как нужно. Нравится слушать его голос, нравится разговаривать с ним. Мне нравится, что его дочь - его маленькая копия. Во всем, вплоть до привычки чесать переносицу и прикусывать губу. И я мечтаю поцеловать однажды закусанную губу ее отца.... О, шеф, что вы здесь делаете? - неподдельно удивился он, глядя на воздвигшуюся возле стола фигуру.

Редактор тем временем пристально посмотрел на Тсуну. Та подняла руки, "сдаваясь", словно говоря, что между ними ничего нет.

- Я узнал, что вы проводите вечер здесь....

- Где хочу, там и провожу, - надулся Эрик. - Мне больно и одиноко. И я хочу напиться. А еще - поцеловать вас так, чтобы искры из глаз посыпались.

Мужчина тяжело вздохнул.

- Да разве я возражаю? - как-то обреченно спросил он.

И первым потянулся к Эрику. Тот ответил с небывалым энтузиазмом, даром, что был пьян.

На пятой минуте Тсуна поняла, что пора ей сматываться от этих влюбленных голубков. Иначе попросту пристрелит их. Из зависти.

До дома добиралась на такси. От алкоголя кружилась голова, не помогал даже свежий ночной воздух. Но даже в таком состоянии не стояния Тсуна была аккуратна и тиха. Неслышно сняла обувь, поставила ее у входа, практически поползла к себе в комнату. Чуть не свалилась с лестницы, выругалась, помянув всех архитекторов и строителей вполголоса, сквозь сжатые зубы.

Хотелось завалиться на кровать и ни о чем не думать. Хотелось забыться тяжелым, пьяным сном, навеянным алкогольными парами. Хотелось....

Стоило закрыть дверь, как она оказалась во власти сильных, жестких рук. Реборн обнимал ее, жадно вдыхал запах кожи, уткнувшись носом в изгиб шеи.

- Что бы ты ни задумала, кем бы ты ни была, я останусь на твоей стороне, - тихо прошептал он. - Я... не хочу тебя терять.

Последние слова он буквально вытолкнул из себя, через силу. Но глаза, шальные, блестящие... зачаровывали, манили.

- Я не отступлюсь от своего плана, - предупредила Тсуна. И пьяный голос звучал подозрительно серьезно.

- К черту! - великодушно разрешил ей Реборн. - Главное, что я не отступлюсь от тебя. А с остальным мы справимся.

Тсуна обхватила его шею руками, уткнулась носом в плечо, вдыхая резковатый аромат одеколона, перемешанный с собственным запахом мужчины. Дикая, вкусная смесь.

- Мне... мне очень жаль... - она икнула. - Но на... постельные подвиги я сегодня не готова.

Реборн закатил глаза и страдальчески вздохнул.

- Идем спать, пьяное чудо, - просто произнес он.

И Тсунаеши наконец призналась себе, что всю жизнь мечтала о человеке рядом, который принял бы ее и всех ее тараканов. Который бы понимал ее. И стаскивал одежду с пьяной, не стараясь читать нотации или соблазнить. Укутывая одеялом так, чтобы получился кокон. И обнимая сверху, крепко-крепко, до боли.