Моя вторая четвертинка

– Да какой кот?!! – вскочила девушка. – Это муж мой! Василий! И между прочим, говорит, что это вы его простудили! Что вы вчера приходили неизвестно зачем, приносили торт, а сами его и не отдали, а он – Васька, полчаса по вашей милости на сквозняке проторчал!

– Да врет он, – легкомысленно отмахнулась Валя. – Чего ты его слушаешь? Он раздетый на улицу выбегал, сигнализацию отключать – и то ничего, а тут… И что – сильно его… воротит? Может, напился?

Ольга снова села и уже устало проговорила:

– Да ну почему – сразу напился? Ничего он не пил, трезвый… Плохо ему, так плохо… Он уже и завещание написал…

– Да что ты! – всплеснула руками Валя. – А вас упомянул?.. То есть я хотела спросить – а что с ним плохо-то?

– Температура высокая… тридцать семь и четыре… – качнула головой Ольга. – И он почти помирает…

У Валентины отлегло от сердца. В самом деле – кто его знает, этого соседа, вдруг и впрямь ей назло заболел. Но если только тридцать семь…

– Да плюнь ты, – чистосердечно посоветовала она. – Иди вон, в подарок отнеси ему бутылочку пива, сама увидишь, как его хворь пройдет.

Ольга не уходила. Она ковыряла ногтем стол и о чем-то сказать стеснялась.

– Он просил, чтобы вы его в самую дорогую клинику устроили… потому что он из-за вас слег… – наконец проговорила она. – Вы его положите?

– Вот что… – набычилась Валентина. – Иди скажи своему супругу, что, если он немедленно не прекратит температурить, я его не положу, я… я… я сама с ним рядом улягусь, понятно?!! И он у меня через час здоровым вскочит! Понятно?!! А то – завеща-а-а-ние!!! Я еще приду проверю – упомянул он меня или нет?! И пусть только…

Валентина разошлась не на шутку. Ольга уже молчком, молчком продвигалась к выходу, а потом и вовсе – тихонько выскользнула из квартиры, и Валя слышала, как захлопнулась соседская дверь.

– Теперь ты сюда иди! – на той же ноте позвала она Сизова.

Пока они разбирались с Ольгой, тот, конечно же, успешно просочился в квартиру, и теперь его даже слышно не было.

– Сизов!! – зычно рявкнула Валя, но только зря драла горло.

Петя Сизов сладко сопел на диване, обнимая вышитую диванную подушку, а возле него, на полу, стройными рядами стояли опустошенные бутылки с пивом – Сизов постарался на совесть.

Валя какое-то время смотрела на сонное сокровище, а потом пошла звонить Маше.

– Мария? Это Валя… Ты, Маш, не переживай, твой паразит у меня на диване… Почему паразит? Потому что из тебя уже всю кровь выпил, теперь из меня пьет, гад!.. Нет, Маша, я не могу его к тебе послать, он уже нас с тобой обеих послал… да нет, не матерится, спит он… как и полагается – пьяный… Нет-нет, я не с ним на диване, у меня своя кровать есть, а вообще… Маша! Если хочешь – приезжай и забирай свое сокровище, оно мне никаким боком!.. А-а-а-а, не хочешь! Я тебя даже где-то понимаю… ну пусть у меня до утра валяется…

Валентина положила трубку и уставилась на сонного приятеля.

– И куда же все-таки прячут настоящих мужиков? – задумчиво проговорила она, глядя, как чмокает во сне губами господин Сизов.

Ну что за день сегодня выдался?! То Милочка со своей любовью достала, то эта дамочка… как ее… Лапа? Это что – имя такое женское? Или ее так ласково муженек величает? Вообще крайне интересно, отчего это дамам нравится, когда их называют собачьими конечностями? Или кошачьими? Да какая разница! Все. Все! Все!!! Решено! С сегодняшнего дня Серафим Сергеевич будет сидеть дома, никому не станет открывать дверь и проведет остаток отпуска в тихом, спокойном, долгожданном затворничестве…

Серафим развалился на диване и прикрыл глаза.

Первый звонок прозвенел уже через час. Серафим даже уже задремал по наивности, да не тут-то было – позвонили. Причем довольно настойчиво, хотя время уже было довольно позднее, во всяком случае, программа «Спокойной ночи, малыши» только что закончилась.

Серафим ругнулся, дернулся было в прихожую, но потом натянул на голову подушку и перевернулся на другой бок.

Неизвестно, звонили еще или нет, Серафим Сергеевич умудрился-таки заснуть, даже с подушкой на голове, и проспал так до самого утра.

– Господи, хорошо-то как! – воскликнул он, выходя из душа. – Сегодня еще и программка по телевизору славная! И никто мешать не будет…

Радовался он преждевременно. Не успел затворник одеться, как в двери снова зазвонили.

– Фигу я вам открою! – буркнул тихонько Серафим и улегся на диван с книжкой.

Звонок раздражал, будил в душе какие-то тревожные чувства и беспокоил существенно. И все же Серафим крепился. Что такое, в конце концов!! Имеет он право на законный отпуск?! Он ничего никому не обещал, никому не навредил, ничего никому не должен, поэтому будет вот так лежать и совсем даже не пойдет открывать! Да никто ему не нужен! Он уже знает – только подойди к двери, сразу же ворвется этот инфантильный Леша, будет опять звать жениться, или, чего доброго, сама Милочка припрется! Оно ему надо? Нет уж, будет крепиться из последних сил. А если уж вовсе достанут – вызовет милицию. Да, вот так.