Моя вторая мама. Книга 1

- Ты должен быть рядом с Хуаном Антонио. Ты можешь ему понадобиться.

- Нет, он должен побыть наедине с Даниэлой. Она просто убита горем, - возразил Мануэль.

- Ты прав, дорогой, - сказала Ракель, беря мужа под руку. - Чем можно их утешить? Они потеряли сына! Я даже думать боюсь, что было бы со мной, случись что с нашим мальчиком.

- Бедный малыш! - вздохнула Долорес. - Он не смог даже узнать, что такое жизнь. Она прошла у него в этом «инкубаторе». Похороны вообще печальное событие, а уж таких печальных, как эти, я не помню.

Фелипе и Джина сели в машину и отъехали от кладбища. Оба молчали. Потом Фелипе сказал:

- Не плачь, а то я тоже заплачу.

- Это так ужасно! Мне казалось, я сама умираю, когда опускали в могилу гроб с сыном Даниэлы.

- Да, очень тяжело, но слезами горю не поможешь.

- Даниэла уже никогда не будет прежней. Я потеряла мою подругу, понимаешь?

- Нет, Даниэла - умная женщина. И сильная. Она еще оправится от горя.

- Тогда почему она не захотела, чтобы я поехала вместе с ней?

- Потому что бывают минуты, когда нужно побыть одному. Даниэле необходимо выплакаться.

- Я не хочу, чтобы она плакала. Она и так уже все глаза выплакала.

- Ты тоже должна успокоиться! Тебе нельзя переутомляться, - озабоченно сказал Фелипе. - Побереги себя!

- Да, теперь на мне лежит вся работа в Доме моделей, - кивнула Джина, - пока Даниэла не оправится от шока. Мне кажется, что никогда уже не будет так, как раньше. Я пессимистка, да?

- Прошлого не вернуть, это точно, - согласился Фелипе.

- Я должна благодарить Бога за то, что у меня такой характер. Если бы не это, я бы сошла с ума из-за тебя.

- Так ты уже сошла с ума, - хмыкнул Фелипе.

- Издеваешься, да? - укоризненно покачала головой Джина.

- Нет… Разве что самую малость, - ответил Фелипе.

После похорон Моника прошла на кухню к Марии и Доре. Мария налила Монике грейпфрутовый сок в высокий стакан.

- На, выпей.

- Спасибо, - поблагодарила Моника, но пить не стала. Она угрюмо уставилась в одну точку и спросила: - Мой братик умер не из-за меня, правда?

- Конечно, нет, Моника. Не мучай себя!

- Мне так грустно, - призналась девочка.

- Нам всем грустно. То, что случилось, слишком тяжело, - отозвалась Дора.

- А теперь кто умрет? - неожиданно спросила Моника.

- Бог с тобой! - замахала руками Мария. - Надеюсь, что никто.

- Все умирают. Зачем мы рождаемся, если так получается? - Моника повернулась к Марии.

- Ты еще очень мала, чтобы думать о таких вещах. Как такое тебе приходит в голову?

- Я любила моего братика. Я так просила святую деву, чтобы она его спасла!

- Не плачь, Моника! - попросила Дора и погладила девочку по голове.

- Мне кажется, что Даниэла никогда меня не простит. Тем более сейчас, когда мой братик умер.

- Мы все должны жалеть Даниэлу, помочь ей забыть ее горе. В последнее время на нее слишком много всего навалилось. Подумай, как ей тяжело, - стараясь быть спокойной, сказала Мария.

- Детей ведь очень любят? - опять задала Моника неожиданный вопрос.

- Да, Моника, очень!

- Когда я выйду замуж, у меня не будет детей. От них только слезы и неприятности. Как у моего папы и Даниэлы от меня.

- Но ты им можешь дать и огромную радость, они могут гордиться тобой, - заверила Монику Мария.

- Ты считаешь?

- Да, вот увидишь, - Мария понизила голос. - Слушай, пойди к сеньоре Даниэле и скажи ей, что ты очень ее любишь и что она тебе нужна.

Хуан Антонио обнял жену:

- Я рядом с тобой, любимая! Я люблю тебя. Очень! Ты должна взять себя в руки. То, что произошло, очень печально. И не думай, я тоже переживаю, мне очень больно, но я не могу видеть то, что творится с тобой.

Даниэла, казалось, не слышала его и повторяла как в бреду:

- Мой мальчик! Моя кроха! Столько планов, столько надежд!

- Мы могли бы усыновить ребенка… - сказал Хуан Антонио.

- Нет, это не то, - Даниэла покачала головой. - Я не могу не думать о нашем сыне, понимаешь? Временами моя боль так велика, что я просто ничего не чувствую.

- Ты должна вернуться на работу в Дом моделей. Это тебя отвлечет.

- Я одинаково плохо буду чувствовать себя тут, дома, и там.

- Что ты намереваешься делать? Запереться в комнате и рыдать целыми днями?

- Ты меня не понимаешь, - вздохнула Даниэла.

- Ты мне нужна! И Монике тоже! Подумай о нас!

- Единственное, что я хочу, это умереть, Хуан Антонио. Неужели ты не понимаешь? Я - самая несчастная женщина на свете!

- Поплачь, дорогая! Отведи душу, - сдался Хуан Антонио и вышел из спальни, оставив жену одну.

Моника видела, как отец спустился со второго этажа, вышел из дома, сел в машину и уехал. Она решила, что настал удобный момент поговорить с Даниэлой, и поднялась к ней в спальню.

- Я могу побыть немного с тобой?

- Нет. Я никого не хочу видеть! А тебя тем более! - голос Даниэлы звучал непривычно резко. - Я знаю, ты рада тому, что произошло! Ты меня не любишь и никогда не любила.

- Нет, Даниэла, я тебя люблю, - возразила Моника.

- Ты, должно быть, счастлива, что у тебя больше нет братика, который бы все у тебя отобрал?

На глаза Моники от обиды навернулись слезы:

- Я любила моего братика, клянусь тебе! Раньше я тебе говорила неправду.