Моя вторая мама. Том 2

– Мы не сможем долго держать его в неведении. Уж если кому и придется подсластить пилюлю, так это Тино.

Упоминание о сыне вызвало у Ракель новый приступ рыданий:

– Ах, Долорес, через несколько месяцев мой Тино станет сиротой. – Ракель в отчаянии уткнулась лицом в грудь свекрови. Долорес не находила себе места:

– Родная, я тебя прошу. Не надо так переживать. Я сейчас поймаю такси. Хорошо, что мы не поехали на мотоцикле. В таком состоянии я не могла бы сесть за руль. Успокойся, пожалуйста, все будет хорошо.

Вечером вся семья Астуриас собралась в гостиной. Не было только маленького Мануэля Хустино, его специально уложили спать пораньше.

– Почему вы не позвонили мне на работу из больницы? – Мануэль нервно теребил подлокотники кресла.

– Зачем? – на щеках Ракель горел нездоровый румянец. – Не было никакой необходимости беспокоить тебя раньше времени. Я вообще не хотела ничего тебе говорить. Но Долорес настояла.

– Нет, я должен об этом знать, – Мануэль нежно посмотрел на Ракель, которая снова закашлялась. – Для меня очень важно все, что связано с тобой.

– Есть вещи, о которых нельзя молчать, – вступила в разговор Долорес. – Мануэль хорошо знает доктора Каррансу. Будет лучше, если он узнает обо всем от нас, а не от него.

– Доктор не захотел говорить, сколько мне осталось жить, но я знаю, что совсем мало, – слова Ракель потонули в глухих рыданиях.

Долорес вскочила с кресла:

– Ты должна набраться мужества, Ракелита. Слезами горю не поможешь. Постарайся убедить себя, что ты обязательно поправишься. Человеческий разум – великая сила.

– Но он не может творить чудеса, – горестно возразила ей Ракель.

– Тебе сделают операцию и удалят опухоль. Потом ты пройдешь курс лечения и почувствуешь себя значительно лучше.

– Да, вы правы, – согласилась со свекровью Ракель. – Пока еще рано беспокоиться. Надо дождаться результатов обследования и посмотреть, что будет после операции.

На следующий день Долорес и Мануэль отвезли Ракель в больницу. Предоперационное обследование длилось очень долго. Часы ожидания превратились для Долорес с сыном в настоящую пытку.

– Я не собираюсь просить тебя сохранять спокойствие, поскольку знаю, что это очень трудно. У меня сейчас такое ощущение, как будто мне всадили нож под сердце, – голос Долорес звучал глухо, ее лицо осунулось и побледнело, чувствовалось, что она провела бессонную ночь. – Нам ничего не остается, как набраться терпения, сынок. Я не хочу, чтобы Ракель видела, как мы переживаем, ей от этого будет только хуже.

– Я с Ракель прожил лучшие годы моей жизни, мама, – Мануэль поднял на Долорес заплаканные глаза.

– Она была как солнце у нас в доме. Она подарила нам Тино.

– Ее обязательно должны вылечить, мама. Что мы будем делать, если она умрет?

– Сынок, пожалуйста, не говори об этом, – Долорес больше не могла сдерживать слезы. – Она еще поправится. Мы не должны быть пессимистами. Всегда надо надеяться на лучшее.

Мануэль вышел в коридор, мрачные мысли теснились у него в голове. В дверях он столкнулся с Хуаном Антонио, который специально приехал в больницу узнать, как дела у Ракель, но, взглянув на Мануэля, он понял, что сейчас его лучше ни о чем не спрашивать.

В коридоре появился доктор Карранса:

– В организме обнаружены метастазы, я очень сожалею…

Мануэль опустил голову. Слезы застилали ему глаза, он не мог удержаться от рыданий.

…Обследование закончилось, и Долорес наконец разрешили пройти в палату к Ракель:

– Ну, не будь пессимисткой, – Долорес овладела собой. – Мы же с тобой современные женщины, и у нас спортивное отношение к жизни.

– Это к жизни, – Ракель грустно улыбнулась. – А к смерти…

– Причем здесь смерть? – возмутилась Долорес. – Посмотри на себя. Ты молодая, сильная. Мы с тобой еще поживем в свое удовольствие. Тебе сделают операцию, а через недельку у тебя вообще все пройдет. Я тебя еще на мотоцикле научу ездить.

– Спасибо, Долорес. Вы всегда умели поддержать меня…

– Я прошу тебя, Мануэль. Ты должен взять себя в руки, – голос Хуана Антонио звучал твердо. – Ракель это не понравится.

– Она умрет, Хуан Антонио. Она умрет, – Мануэль подошел к доктору Каррансе. – Скажите, сколько ей осталось жить?

– Если судить по результатам обследования, то, я думаю, около шести месяцев. Конечно, надо еще учесть химиотерапию и облучение. Сейчас я распоряжусь, чтобы ее подготовили к операции.

Мануэль вошел в палату, присел на стул, стоящий в изголовье кровати, и бережно взял жену за руку:

– Ты не должна беспокоиться. Я тольхо что разговаривал с доктором Каррансой. Тебе сделают операцию, ты пройдешь курс лечения, и все будет хорошо.

Ракель пристально посмотрела на мужа и покачала головой:

– Ты не умеешь притворяться, но все равно, спасибо тебе. Я не хочу, чтобы мне делали операцию, какая от нее польза? И потом, мне очень страшно.

– Не говори глупостей. Доктору лучше знать, что делать, – Мануэль прикрыл ладонью глаза, чтобы Ракель не видела его слез.

– Сколько мне еще осталось? – настойчиво спросила Ракель. – Только скажи правду, я должна знать.

– Около… – слова Мануэля прерывались рыданиями. – Около шести месяцев.

Глава 7