Моя жена фея

– Надо было давно стереть их.

– Нет!– чуть не заорал он.– Стереть можно какого-нибудь Микеланджело с потолков Сикстинской капеллы, потому что его можно намалевать заново, и никто не заметит разницы, и я стер бы все фрески в мире, но стирать такое – преступление! И это было бы невосполнимо. Я обожаю тебя!

Она прижалась к нему, прильнула губами, обняла и положила голову ему на грудь.

– Я тоже тебя обожаю, – сказала она.

Руслан постоянно возвращался к этим фотографиям, они не отпускали и каждый раз вызывали мощную эрекцию, так что он набрасывался на жену как в первый вечер. И после этого они испытывали особую нежность и трепетное чувство друг к другу.

Кто бы мог подумать, что жена способна возбуждать больше чем любая порноактриса, и зачем нужны убогие мечты о недоступных женщинах, сексбогинях, когда твоя любимая жена может стать величайшей из сексбогинь на все времена! Если бы это еще были не фотографии, а фильмы…

– Вы не снимали на камеру?

– Хочешь, чтобы я это сделала?

– Да, я бы хотел увидеть, как он кончает тебе в рот. Впрочем, для этого вовсе не нужно ничего снимать. Наблюдать за этим было бы лучше!

– Ты имеешь в виду подглядывать?

– Нет, присутствовать! Раз ты хранишь эти снимки, значит, тебе нравилось, и остались приятные воспоминания. И эти воспоминания тебя по-прежнему возбуждают. Пригласи его к нам.

– Но я люблю тебя, я не люблю его.

– Я тоже люблю тебя, но от этого буду любить тебя еще сильнее. Вот если бы ты любила его, это было бы изменой, а так ты делаешь это ради меня.

В сущности, эти фотографии были тем же, чем для других мужей и жен являются их сны, фантазии и мечты. Но они так и остаются снами, фантазиями, старятся и становятся немощными вместе с нами, а потом вместе с нами они умирают. И только когда они обретают фактическую, предметную форму, когда их можно увидеть не только внутренним взором, а воочию, это устраняет главное препятствие. То самое препятствие, которого для восточной философии вообще не существует – между субъективной и объективной реальностью, препятствие, которое держит нас в рабстве и делает трусами, а нашу жизнь делает бессмысленным ожиданием перемен, которые никогда не наступят. Вечной зимой в стране, где лета никогда не бывает, вечной ночью в стране, где солнце никогда не светит на небе и не восходит над горизонтом.

Ее бывшего любовника звали Григорий. Они сошлись на том, что она сама позвонит ему и обо всем договорится. Никто из них троих не знал, как это нужно делать. А когда не знаешь, следует выпить. Они выпили, но разговор не клеился. Руслан расположился в кресле, дав понять, что пора начинать, и предоставив им свободу действий. Они скованно раздевались, стараясь не смотреть в его сторону. Пока это еще мало походило на приключение, но он уже чувствовал холодок в солнечном сплетении, иногда нужно просто проявить терпение. Все произойдет само собой.

Так и случилось. Началось с того, что она приняла его член в рот, стоя перед ним на коленях. Руслан наблюдал, как они оба постепенно втягиваются в процесс, все меньше думая о том, что за ними сейчас наблюдают, все жарче и острее отвечая друг другу, и Григ застонал, но Людмила не захотела, чтобы он кончил сейчас, и опустившись вместе с ним на диван, открылась ему. Он вошел в нее в миссионерской позиции, медленно и осторожно, явно сдерживая себя, потому что хотел войти сразу на всю длину. И эта его деликатность подействовала на Руслана особенно возбуждающе, как потом много раз действовала нарочитая грубость, с которой проникали в его возлюбленную жену, поступая с ней, как ведут себя с развратной женщиной требовательные любовники, отметая тем самым заботливую осторожность ее супруга, а ей это нравилось и она стонала, и даже когда кричала от боли, пытаясь вырваться, получала острое наслаждение и забывала себя в оргазмах.