Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа

В префектуре и в тайной полиции заведены дела о наших личностях. И как говорят, ДВЕСТИ документов и доносов неоспоримо доказывают, что С. М. – начальник фильмовой пропаганды Комитета (по кинематографии СССР. – Ю. С.), а я агент ГПУ, приставленный к нему для политической окраски его поведения. Вот так о нас говорят, такими нас считают. А надо Вам объяснить, что нет в Европе более страшных слов, чем агент ГПУ и Коминтерна.

Эйзена уже высылали, но наши заступники задержали исполнение приказа до сегодняшнего дня. Идут усиленные хлопоты о продлении визы, о возможности закончить фильм «Романс» («Сентиментальный романс». – Ю. С.) и т. д. Но чем все это кончится, пока неизвестно.

Дневники мои наполняются интереснейшими записями – техническими, художественными, бытовыми. И особенно смешны бытовые, ибо дружба с нашими шпиками, их рассказы, их жизненные идеалы достойны увековечивания.

Наши отношения с С. М. полны нервностей, и еще неизвестно, как они пойдут. Я ему пока верен в дружбе, ибо имею возможность и предложения лично, самостоятельно ехать в Голливуд и ставить картины. Но пока не делаю этого.

Ругаю его часто, ибо он кокетничает своей репутацией, созданной здесь.

Меня зовут. Напишу вечером. ВашГриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

28. III.30 г.

Сегодня погуляем в Моне, а завтра Марсель. Удивительно красивая страна Франция. И консервативно скучная, но снимать можно замечательно. По мере возможностей это и делаем.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

29. III.30 г.

Если знаете адрес И. Бабеля, пошлите ему мой привет из европейской Одессы – Марселя. Его рассказы об этом поразительном городе помогают его понять и оценить.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

30. III.30 г. Марсель.

Эта ночь стоит многих по количеству впечатлений и по удивительным ситуациям, о которых напишу в письме – своевременно или несколько позже.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. ШТРАУХУ

30. III.30 г. Марсель.

Ну, – знаете!… Максим Максимыч!

Марсель – это ДА!!!

Привет идее.

Едем с Тиссэ по маршруту из Парижа в Ниццу.

Известный советский артист Максим Штраух, как и Григорий Александров, начинал свой творческий путь в Первом рабочем театре «Пролеткульта» – самом авангардном театре того времени, которым руководил Сергей Эйзенштейн.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. ШТРАУХУ

31. I.30 г.

Не могу не приветствовать Максима от «Святого Максима».

Написал бы мне на парижский адрес…

Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

31. III.30 г. Монте-Карло.

Мы играем в гораздо более опасную игру, снимая кинокартины, чем эта. Поэтому меня не уговорили поставить даже франк. Пишу из вестибюля Монте-Карло. Впечатление потрясающее.

Жажду видеть Ольгу и Дуга (четырехлетний к тому времени сын Александрова. – Ю. С.) и, как ни странно, скучаю по Вас.

Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

6. IV.30 г. Corps.

Едем обратно в Париж. Ночуем в этом месте, откуда в 1815 году начинал Наполеон, бежав с острова Эльба. Ничего с тех пор в нашей гостинице не изменилось. А кругом красота снежных гор.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

17. IV.30 г.

Ах, дорогая Перл!

Сейчас, кроме лирических приветов и ничего не значащих замечаний, не могу Вам описать ничего из того, что глаза мои видели собственноручно (так! – Ю. С.).

Но по прошествии времени – когда улягутся страсти и когда притупится острота обстоятельств, – мои рассказы будут небезынтересны именно Вам.

Эйзен катается сейчас на авто по средиземноморским берегам и ждет моей телеграммы в Тулоне. А телеграфировать я ему буду по поводу американских дел.

Завтра приезжает небезызвестный вам Ласке из «Парамаунта», который принял все наши предложения, и наша работа в Голливуде будет с периодическими отпусками в Москву. Договор хороший, но и подробности выясним только с ним. Вот по этому поводу буду телеграфировать Эйзену. И как только выяснится что-либо, срочно напишу Вам. Желаю хорошего. Жму руки.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

7. V.30 г.

Дорогая Перл!

Эйзен и Тиссэ на пароходе «Европа» отбыли сегодня с Ласке и Цуккором. Я тоже вчера подписал договор и догоню их. Поеду 23-го.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

24. V.30 г.

Не ругайтесь, дорогие мои.

Нет ни времени, ни сил, ни нервов писать сейчас, ибо идет телеграфная ругань с Нью-Йорком, т. е. с Эйзеном[142].

Пароход за пароходом уходят ежедневно, а я еще не согласился ехать. Торгуемся зверски – выдержка нужна большая.

И картину в эти дни синхронизировать, и тон монтировать надо было. Полагаю одержать победу к вторнику, 27-го, и выехать в среду, 28-го, в Америку.

Вот с парохода подробно напишу.

Сообщите адрес знакомой из Свердловска, ее фамилию и имя – той, которая в Нью-Йорке[143].