Моя жена – ведьма

– Я тебе подсказывать буду! Молль? Ферштейн? Ну вот и ладушки. Зиг хайль, как говорится…

Меня абсолютно не устраивала такая подозрительная готовность Фармазона опять во все лезть, но из дверей основного здания уже вышли двое лакеев и направились по гаревой дорожке в мою сторону.

– Ты построже с ними, – опять влез черт. – Холопы, они холопы и есть! Держись уверенно, грудь колесом, подбородок вперед, в глазах огонь. Чуть что, кричи: «Запорю! Сгною на каторге! В солдаты забрею!» Да и все с акцентом! Акцент не забудь, ты же иностранец. Ну-ка, поковеркай язык в порядке эксперимента…

Не выдержав, я было поднял кулак в сторону Фармазона, но собачка зарычала, и мне снова пришлось принять ангельский вид.

– Че надо, бродяга?! – Лакеи остановились в двух шагах, оглядывая меня с нескрываемым презрением.

– Это вы мне?

– А кому же еще…

– Я… а у меня дело к вашему барину. Будьте добры, передайте ему, что…

– Барин Павел Аркадьевич почивать изволят, – объяснил один.

– А ты пошел отсюда, пока собак не спустили, – ухмыльнулся другой.

Анцифер возмущенно затрепыхался, и я понял, что черт иногда дает и стоящие советы.

– Хамы! Холопы! Быдло! Да я вас в батога! В Сибирь, на вечную каторгу!!! В солдаты под ружье на полный срок! Доннер веттер, шпрехен зи дойч, ком цу мир, аллес цурюк… вот!

Парни переглянулись и одновременно согнулись в глубоких поясных поклонах:

– Не извольте гневаться, батюшка… Простите Христа ради, не признали сразу-то… Уж вы пожалуйте в дом, графиня Ольга Марковна чаю кушать изволит, так вот и вы бы к ейному столу… Как доложить прикажете?

– Серж Ганс Поль Альфред Петрашевский. Иностранец… – милостиво решил я. Лакеи цыкнули на собак и, услужливо семеня впереди, сопроводили мою светлость в дом. Первая половина дела сделана – я в усадьбе. Не могу сказать, что это было трудно… Теперь действуем строго по плану. Пункт первый: «Знакомство с тираном». Лакеи убежали докладывать.

Я с удовольствием осмотрел роскошно убранную прихожую, картины на стенах, высокие лепные потолки. Хорошо жили народные кровопийцы, аж завидно! Анцифер с Фармазоном, раскрыв рты, тоже зырили по сторонам. Наконец двери распахнулись, и уже другой, более солидный, мужчина торжественно произнес:

– Графиня ждет вас, господин Петрашевский.

* * *

Почему я выбрал для себя фамилию революционера-народовольца? Как-то само собой вырвалось… не иначе как мне тоже придется здесь заняться террором.

Внутреннее убранство старорусского помещичьего дома было точно таким, каким его изображали Перов и Федотов. Тяжелые портьеры, богатые ковры, добротная мебель ручной работы, фарфоровые вазы, бронзовые статуэтки, портреты в роскошных рамах… На их фоне я особенно остро почувствовал нелепость своего костюма и общую абсурдность самой затеи. Думать надо было прежде, чем лезть… В одной из комнат, видимо гостиной, за роялем сидела молодая красивая женщина. На ней было ошеломляющее черное платье из бархата и шелка, на шее ожерелье из массивного жемчуга. Роскошные рыжие волосы убраны в высокую прическу, открывая нежную шейку и плавное течение белой линии плеч. Женщина играла нечто печальное из Брамса (а может, из Гайдна? Я не мог разглядеть слишком мелкий шрифт над нотами).

– Кто вы? – Голос был грудной и мягкий, он обволакивал.

– Я?

– Разве Парамон привел кого-нибудь еще?

– А я есть известный поэт, переводчик и учитель иностранных языков! – Я вовремя вспомнил про акцент и начал наступление. – Миль пардон, мадам, на меня напали разбойники, я весь ограблен, ле гран проблем! Экскюзе муа?!

– Странно… – Женщина продолжала играть, даже не оборачиваясь в мою сторону. – Последнего смутьяна мой муж собственноручно повесил еще прошлой осенью. По-французски вы говорите с явным рязанским прононсом. Кто вы по национальности?

– Немец, – выдавил я. Если она хоть что-то смыслит в немецком, все пропало…

– Гут нахт, майн либе хэррен. Я, гут нахт… – За моей спиной послышалось знакомое хихиканье Фармазона. Поняв, что сейчас будет, я было зажал ладонями рот, но не успел…

– Айн клейне фройляйн, Ольга Марковна. Их либе вас из дас – по уши! Айн поцелуен аллес, аллес, юбер аллес! Ви есть ханде хох, капитулирен перед маин либе. Иначе, айн просто дер вег цурюк. Ком цу мир, мин херц! Я к вам пришел унд вени, види, вици… Ферштейн?

Графиня остолбенела. Музыка прекратилась. Я скосил глаза на довольного Фармазона.

– Ты что делаешь, гад? Это же сплошной плагиат из Бродского, стихотворение «Два часа в резервуаре». Ты думаешь, я современную поэзию не знаю?!

– Ты, может, и нахватался чего, а вот она точно не знает, – невозмутимо повел бровью черт. – Чем ты опять не доволен? Просил немецкий – получи, пожалуйста!

– Я просил?!!! – От негодования у меня перехватило горло. Фармазон нахально насвистывал «Танец маленьких лебедей», Анцифера вообще не было видно, а женщина за роялем напряженно встала, обратив ко мне кипящий гневом взор:

– Вы шарлатан!

– Я… все объясню…

– Эй, кто там есть?! – Графиня повернулась к дверям.