Моя жизнь

Мне ужасно хотелось, чтобы Кеннеди победил, особенно после его звонка Коретте Кинг[4], когда он выразил обеспокоенность арестом ее мужа, и после беседы с южными баптистами в Хьюстоне, где он защищал свою веру и право американцев-католиков баллотироваться на пост президента. Большинство моих одноклассников и их родителей были с этим не согласны. Я уже начал привыкать к такому положению вещей. За несколько месяцев до этого во время выборов председателя школьного совета я проиграл Майку Томасу, хорошему парню, который впоследствии оказался одним из четверых моих одноклассников, погибших во Вьетнаме. Никсон победил в нашем округе, однако Кеннеди все же получил в Арканзасе 50,2 процента голосов, несмотря на все усилия протестантских фундаменталистов убедить демократов-баптистов, что он будет плясать под дудку Папы Римского.

Конечно же, я хотел, чтобы Кеннеди стал президентом, еще и потому, что он был католиком. Имея опыт учебы в школе Св. Иоанна и общения с монахинями, работавшими вместе с мамой в больнице Св. Иосифа, я любил католиков и восхищался ими — их ценностями, набожностью и социальным сознанием. Я также гордился тем, что сенатор Джо Робинсон, единственный арканзасец, когда-либо баллотировавшийся на высокую государственную должность, был кандидатом на пост вице-президента в 1928 году, когда за пост президента боролся губернатор штата Нью-Йорк Ал Смит — первый кандидат-католик. Как и Кеннеди, Смит выиграл на выборах в Арканзасе благодаря Робинсону.

По иронии судьбы, учитывая мою близость к католикам, моим главным помимо музыки интересом за пределами школы с девятого класса стал орден де Моле — организация мальчиков, финансируемая масонами. Я всегда считал, что масоны и члены ордена де Моле — антикатолики, хотя и не понимал почему. В конце концов, Жак де Моле был мучеником, жившим задолго до Реформации, и погиб за свои убеждения от рук испанской инквизиции. Только во время подготовки материалов для этой книги я узнал, что католическая церковь еще в начале XVIII века осудила масонов как опасную организацию, угрожающую основам государственной власти, тогда как масоны принимают в свои ряды последователей самых разных религий, в том числе и католиков.

Цель ордена де Моле состояла в том, чтобы сплотить членов своей организации и способствовать развитию их личных и гражданских добродетелей. Мне нравился царивший там дух братства, доставляло удовольствие заучивать все части ритуалов, продвигаясь вверх до должности главного советника нашего местного отделения, и ездить на съезды штата, где кипела политическая жизнь и устраивались совместные вечеринки с «Радужными девочками» — женским аналогом нашей организации. Участвуя в выборах руководителей отделения ордена де Моле на уровне штата, я больше узнал о политике, хотя сам на эти посты не баллотировался. Самым умным человеком, которого я поддерживал на выборах главного советника штата, был Билл Эбберт из города Джонсборо. В прежние времена, когда действовала система старшинства, Эбберт мог бы стать замечательным мэром или председателем комитета Конгресса. Он был забавным, умным, жестким и столь же искусным в заключении сделок, как Линдон Джонсон. Однажды, когда Эбберт мчался по Арканзасскому шоссе со скоростью девяносто пять миль в час, его начал с сиреной преследовать автомобиль полиции штата. Машина Билла была оснащена коротковолновой радиостанцией, по которой он связался с полицией и сообщил, что в трех милях позади него произошла серьезная автомобильная авария. Полицейский автомобиль, получив это сообщение, быстро развернулся и поехал в обратную сторону, а Эбберт преспокойно помчался дальше в сторону дома. Интересно, раскусил ли полицейский этот обман?

Хотя мне нравилось быть членом ордена де Моле, я не верил, что его тайные ритуалы делали нашу жизнь более значительной. По окончании моего пребывания в ордене я не последовал за длинной вереницей выдающихся американцев, восходящей к Джорджу Вашингтону, Бенджамину Франклину и Полу Ревиру, и не стал масоном, вероятно потому, что в двадцать с небольшим лет не хотел никуда вступать. Кроме того, мне не нравилось то, что я по ошибке считал скрытым антикатолицизмом масонов, или разделение ордена на две разные ветви, в одну из которых входили белые, а в другую — чернокожие (хотя когда мне как губернатору довелось побывать на съездах членов негритянского масонства «Принс Холл», у них оказалось даже веселее, чем у тех масонов, которых я знал).