Моя жизнь

В воскресенье мы с Хиллари прилетели в Оклахома-Сити для участия в заупокойной службе. Церемония была организована Кэти Китинг, супругой губернатора Фрэнка Китинга, с которым я познакомился более тридцати лет тому назад, когда мы оба были студентами Джорджтаунского университета. Фрэнк и Кэти все еще испытывали глубокую боль, но несмотря на это им, как и мэру Оклахома-Сити Рону Норику, пришлось руководить спасательными и поисковыми работами, а потом заняться организацией траурной церемонии, на которой должны были присутствовать все жители города. Участники заупокойной службы стоя аплодировали словам преподобного Билла Грэма: «Дух этого города и этой нации не сломлен». В своем взволнованном выступлении губернатор заявил, что, если кто-то думает, что американцы утратили способность любить, заботиться и быть храбрыми, этому человеку нужно побывать в Оклахоме.

Я обратился к нации с такими словами: «Вы очень много потеряли, но вы потеряли не все. И вы, конечно, не потеряли Америку, потому что мы все будем поддерживать вас столько, сколько потребуется». Я рассказал о письме, которое получил от молодой вдовы, матери троих детей. Ее муж был убит террористами, в 1988 году взорвавшими над Локерби в Шотландии самолет компании «Пан-Американ», который следовал рейсом 103. Она просила тех, кто потерял своих близких, не впускать ненависть в свои сердца, а вместо этого «завершить то, что уже не смогут сделать погибшие, которых они любили, чтобы их гибель не была напрасной». После того как мы с Хиллари встретились с родственниками нескольких жертв трагедии, мне также пришлось напомнить себе эти слова. Среди погибших агентов Секретной службы был Ал Вичер, который, перед тем как уехать в Оклахому, служил у меня в охране. На траурной церемонии присутствовали его жена и трое детей.

Жертвы трагедии были теми, кого нередко пренебрежительно называют «федеральными бюрократами», и они погибли потому, что служили своей стране, помогая старикам и больным, фермерам и ветеранам, потому что защищали наши законы. У них были родные, друзья, соседи, они были членами различных клубов, работали в местных общинах. Однако эти люди почему-то стали ассоциироваться с бездушными бюрократами, паразитирующими на федеральном бюджете и злоупотребляющими властью, причем не только в больном сознании Тимоти Маквея и его сторонников, но и в умах других людей, стремившихся к власти и деньгам. Я поклялся себе больше никогда бездумно не использовать словосочетание «федеральный бюрократ» и сделать все возможное, чтобы разрушить атмосферу озлобления и фанатизма, которая оказалась питательной почвой для приведшего к трагедии безумия.

Трагедия в Оклахома-Сити не повлияла на развитие событий вокруг дела «Уайтуотер». За день до того как мы с Хиллари отправились на траурную церемонию в Оклахома-Сити, Кен Старр с тремя помощниками прибыл в Белый дом, чтобы допросить нас. На этой беседе, состоявшейся в Зале договоров, вместе со мной присутствовали Аб Миква и Джейн Шербурн из юридического отдела аппарата Белого дома и мои личные адвокаты Дэвид Кендалл и Николь Селигман. Во время этой беседы ничего знаменательного не произошло, и, когда она завершилась, я попросил Джейн Шербурн показать Старру и его помощникам спальню президента Линкольна, обставленную Мэри Тодд Линкольн, и копию «Геттисбергского послания»[49], которое Линкольн собственноручно переписал, чтобы продать на аукционе и получить деньги для ветеранов Гражданской войны. Хиллари считала, что я был слишком предупредительным, но так уж меня воспитали, к тому же тогда я еще был уверен, что расследование будет проводиться в соответствии с нормами закона.

На той же неделе мой давний друг сенатор Дэвид Прайор объявил, что не будет участвовать в выборах 1996 года. Мы были знакомы почти тридцать лет. Дэвид Прайор и Дейл Бамперс были не просто сенаторами от моего родного штата — они были моими предшественниками на посту губернатора и помогли прогрессивным демократам сохранить влияние в Арканзасе, в то время как многие другие южные штаты перешли к республиканцам. Прайор и Бамперс помогали мне достичь успеха в работе и сохранить душевное равновесие, и их помощь была бесценна не только потому, что они поддерживали меня в трудных ситуациях, но и потому, что они были моими друзьями, знавшими меня долгие годы. Они умели заставить меня внимательно слушать или смеяться, напоминали коллегам-сенаторам, что в действительности я вовсе не тот человек, о котором пишут газеты. После того как Дэвид ушел в отставку, я, чтобы узнать его мнение и получить совет, встречался с ним на поле для гольфа, в то время как в свою бытность сенатором он всегда был рядом.