Моя жизнь 1964-1994 (СИ)

«Я вдруг от кого-то из подруг узнала, что мой бывший учитель в художественной школе, в которого я была влюблена и любила все эти годы, развелся! И мне, почему-то, втемяшилось в голову, что развелся он для того, чтобы начать отношения со мной. Должна заметить, что еще учась в художественной школе, я призналась ему в любви, но тогда он сказал, что я, мол еще маленькая, да и вообще он женат. Вот пройдет несколько лет, тогда и посмотрим. Вот я и подумала, что это мой шанс начать с ним новую жизнь и поехала к нему в гости. Я знала, где он жил, приехала к нему, ну и… все случилось. А утром, после того, как он попользовался мной, он мне заявляет: «Хрен тебе достанется моя квартира! Езжай в свое село!». Возможно, сказал он это как-то не так, более мягко, но смысл понятен, — он решил, что я с ним переспала только ради получения в будущем права на его жилплощадь. Я в шоке и полной прострации отправилась от него домой и идя по Невскому проспекту к Московскому вокзалу, впервые услышала явственные голоса, успокаивающие меня и подсказывающие, как мне жить дальше… Моя психика не выдержала такого шока. С этого момента началась у меня «шизуха». Время от времени, со мной начинали разговаривать домашние животные, или вообще какие-то незнакомые голоса раздающиеся в голове, или из тёмных углов. Причем они были настолько явственней, чем настоящие голоса окружающих меня людей, что я полностью игнорировала, что мне говорили моя мама, или сын, не понимая вообще, что они от меня хотят, но зато могла часами ругаться, спорить, или разговаривать с несуществующими голосами. Я могла посреди ночи запеть в полный голос, потому что кто-то из темноты просил меня спеть, или начинала с кем-то спорить и спорила до хрипоты, доказывая что-то неизвестно кому».

В дальнейшем, год за годом, все чаще, у моей мамы стали повторяться эти приступы, когда с ней кто-то несуществующий разговаривал, и она стала каждый год несколько месяцев проводить в психбольнице № 6 (находиться за Александро-Невской лаврой в Питере).

Мама продолжала несколько лет работать на фарфоровом заводе, но после того, как ее несколько раз увозили на скорой помощи прямо с завода в психиатрическую больницу, отношение к ней в цеху, конечно изменилось. В итоге, 28 ноября 1974 года она уволилась по болезни. Через месяц после ее увольнения мне исполнилось 10 лет.

Ей дали вторую группу инвалидности с диагнозом «вялотекущая шизофрения». Вскоре, в больнице, ей сделали еще и «пункцию» (взятие на анализ спинномозговой жидкости из позвоночника), и сделали плохо. В итоге, так как во время взятия пункции были задеты какие-то нервные окончания, ко всему прочему у нее началась сильнейшая бессонница. Она действительно не могла заснуть без лекарств ни на минуту. И это еще больше сказывалось на психике. Теперь она сидела дома без работы, и лишь пару раз пыталась где-то еще временно поработать. Жили мы теперь лишь на пенсию моей бабушки.

8 декабря 1976 года она вновь устраивается временно на фанерный завод, а 7 апреля 1977 года увольняется. Затем, уже только 2 июля 1979 года, после нашего переезда в г. Колпино, она временно устраивается в «Колпинский ПКиО» (парк культуры и отдыха), — садово-парковым рабочим, но уже 31 июля вновь увольняется.

После этого, она уже нигде не работала и жила, получая минимальную пенсию по инвалидности.

Ее мир, который она воспринимала слишком наивно, был полностью разрушен. Еще живя в Славянке, она даже попыталась покончить с собой. Пошла на славянское водохранилище (плотину) и решила плавать от берега до берега (примерно500-700 метров), пока не сведет мышцы ног и она не утонет, но ничего не получилось. Она проплавала так несколько часов, не вставая на дно, но, возможно из-за начавшейся вновь болезни, организм выдержал такие нагрузки и она выйдя еле-еле из воды, пошла домой и… случился очередной срыв, — ее вновь увезли в больницу. Все чаще она проводила в больнице уже по несколько месяцев в год.

Честно говоря, в юности я совершенно не задумывался о жизни матери и лишь теперь начинаю понимать, как это, — прожить всю жизнь без друзей, общаясь в основном с психически-больными людьми в больнице и чувствуя, что и ее сын, единственная оставшаяся в жизни радость, постепенно отдаляется от нее.

Переехав в Колпино, она продолжала чередовать жизнь дома с жизнью в больнице. Я рос сам по себе, доставляя ей частенько много проблем и неприятностей, но обратно к сожалению ничего не вернешь.

Переехав в 1994 году в Тихвинский район, я конечно забрал мать к себе, но и здесь она жила совершенно одна, без друзей и подруг, то и дело попадая теперь уже в тихвинскую психушку.

4 июня 2004 года, через пару дней после своего 62-летия, она умерла и я считаю, это был для нее лучший выход. Умерла она как и хотела, без мучений: шла, шла и упала, — остановилось сердце. Похоронена она на Овинском кладбище, которое находится в двух километрах от поселка Цвылево.

Мой отец

Безуглый Георгий Иванович