Моя жизнь

Спустя несколько дней среди ночи опять зазвонил телефон. Снова Роберто! Муж той женщины, очень известный продюсер, был так разъярен, что нажал на все кнопки. Ему удалось не просто приостановить работу над фильмом — он добился его конфискации, и теперь Роберто не мог вывезти картину из Индии. «Так все глупо, все зря... И эта женщина, в которую я решил, что влюблен... Ни слова не понимаю, о чем говорят вокруг... Единственный человек, который может помочь мне с фильмом, — это премьер-министр Индии Неру. Он сейчас в Лондоне. Ты знаешь там массу людей. Не могла бы ты попасть к нему и поговорить насчет того, чтобы мне разрешили вывезти фильм из Индии?» «Попробую, — сказала я. — Попробую».

«Чай и сострадание» на время летних отпусков, как это принято во Франции, сняли с репертуара. И на следующее же утро я позвонила в Лондон своей хорошей подруге Энн Тодд:

— Энн, ты вращаешься в этих кругах. Как мне встретиться с Неру и попросить его, чтобы Роберто разрешили вывезти фильм?

— Я хорошо знаю сестру Неру, — ответила Энн. — Она сейчас в Лондоне, я с ней поговорю.

Вскоре Энн сообщила мне:

— Ленч назначен на завтра. Вылетай из Парижа и приходи ко мне.

Итак, мы встретились за ленчем: Энн, сестра Неру, я и сам премьер-министр Неру. Он был необыкновенно красивым мужчиной. Мы сидели за ленчем, и я думала, что он, наверное, поинтересуется, почему я здесь. Но только когда мы вышли в сад, я поняла, что ему уже все известно.

— Мой муж Роберто Росселлини попал в вашей стране в затруднительное положение, — сказала я.

— Да, я слышал, — ответил он очень спокойно. Мы прошли еще немного, и он сказал:

— Уверен, что рано или поздно он получит разрешение.

— Но он не может уехать из Индии без своего фильма. Для него в этом заключен весь смысл существования.

Мы прошли еще немного.

— Как я понимаю, с фильмом связано много каких-то историй, скандалов, денежных проблем. Я слышал, там вообще масса проблем.

— Разумеется, — отвечала я. — У него постоянно проблемы. Но он прекрасный человек и великий художник. У таких людей всегда проблемы. Думаю, что было бы очень великодушно, если бы вы разрешили ему вывезти картину из Индии.

— Надеюсь, что так и будет.

Но я не могла поставить на этом точку. Шведы говорят: «Пока травка подрастет, коровушка помрет».

— Вы не должны очень долго держать его в Индии, как беглого каторжника. Он слишком хорош, чтобы дать ему скатиться в канаву. Как бы то ни было, картину-то сделал он. Вы разрешите ему взять фильм?

Мы продолжали прогулку, все это время Неру только улыбался и кивал головой. Но ничего не обещал.

Однако на следующий день Роберто получил разрешение вывезти свой фильм из Индии[18] и он сразу же уехал.

Многие называли мое поведение странным. Газеты только и обсуждали то, как Роберто преследовал жену индийского продюсера, как начался их роман, как он в конце концов уехал с ней из Индии.

Но люди ведь совершают массу странных поступков. Наверное, нужно уметь анализировать их действия, класть на чашу весов все «за» и «против». «Это хорошо, это плохо, но что же важнее всего?» — рассуждала я. Конечно, то, что этот человек вернулся, сделав новый фильм, в котором, видимо, заключено нечто важное. А может, фильм не получился? Этот вариант тоже надо обдумать. А если любовное приключение? Ну и что! Это как раз не имеет значения. Главное, что он бесконечно талантлив, даже гениален. И никто у него этого не отнимет. А талант — это самое важное.

Когда Роберто возвращался в Париж, я поехала встречать его. Это озадачило репортеров, толпившихся около меня.

— Мисс Бергман, это правда, что ваш муж сбежал с индианкой? Разве он не отбил жену у индийского продюсера, мисс Бергман?

— Неужели? — удивилась я. — Понятия не имею. Я приехала сюда, чтобы встретить его.

Роберто вошел в здание аэропорта, и я бросилась ему на шею. Он крепко обнял меня, мы расцеловались. Этот снимок обошел всю мировую печать, и подпись под ним подчеркивала, что слухам верить глупо. «Пожалуйста, смотрите: Ингрид Бергман встречает Роберто Росселлини — они обнимаются».

Хорошо, что репортерам не дозволено было следовать за нами в отель «Рафаэль». Мы вошли в мой номер. Роберто расположился в кресле, теребя прядь волос. Мы не видели друг друга долгие девять месяцев.

— Ты все еще играешь в этой дурацкой пьесе? — спросил он.

— Да, и представь себе, она пользуется большим успехом. Ни одного свободного места на всех спектаклях. Я, конечно, смогу устроить тебе билет, если захочешь пойти.

— Пожалуй, нет.

Итак, я пошла на спектакль, а потом вернулась в отель.

Выходил ли Роберто куда-то — обедать или просто так, — не знаю, но, когда я вошла, он все еще сидел в кресле, задумчиво теребя волосы. И я подумала: время пришло.

Я не сказала ему, что уже встречалась с Сонали — индианкой, уехавшей с ним. Она прибыла в Париж на несколько дней раньше. Я не намеревалась знакомиться с ней, но наш общий друг позвонил мне и сказал: «Она приехала из Индии и хочет повидаться с тобой». — «Хорошо, я приеду».