Моя жизнь

Луи Лепле, владелец знаменитого кабаре «Джернис» на улице Пьер-Шаррон, был найден мертвым. Все подозрения пали на меня. Почему? Из-за моего прошлого, конечно. К несчастью, я была на примете у полиции. Двадцатилетняя, я уже провела два или три года в районе Пигаль, меня видели с сутенерами, с ворами и мелкими хулиганами.

Достаточно часто меня увозила полицейская машина, а на набережной Орферв ещё не забыли выстрела Альберта.

Между тем я вдруг стала знаменитой. Благодаря своему голосу и этому человеку — Луи Лепле, обратившему на меня внимание, когда я пела на улицах. Он пригласил меня петь у него в кабаре, куда ходил «весь Париж». И все эти пресыщенные прожигатели жизни притихли, когда я запела.

Успех был неожиданный, а моя карьера была обеспечена, когда затерянный в толпе ежевечерних посетителей модного кабаре Морис Шевалье вдруг вскочил с криком: «Браво! У этой девчонки настоящее нутро!».

Казалось, пришел конец нищете, началась новая жизнь, я могла петь до изнеможения, целиком посвящая себя этой страсти. И вдруг — внезапная смерть Луи Лепле, при таинственных обстоятельствах, в турецкой бане.

Я не могу сказать, что полиция проявила ко мне бережное отношение. Напротив, она даже выказала особую ретивость: меня схватили, предъявили обвинение и допрашивали в течение многих часов.

Когда наконец меня выпустили, я чувствовала себя как выжатый лимон. Карьера моя лопнула. Все двери оказались закрытыми, все лица застывали в молчании при моем появлении. По телефону раздавались таинственные угрозы — этой силы моей старой компании пытались вернуть меня к себе.

И тогда я вспомнила Раймона Ассо — высокого, худощавого человека, который как-то сказал мне: «Я люблю тебя». Но я расхохоталась: он был слишком мил, слишком нежен, а я привыкла к «грубым натурам» и не оценила его романтического признания.

Раймон добавил: «Запиши мой телефон, Эдит. Может случиться, я тебе понадоблюсь, тогда позвони мне, и я всегда приду к тебе на помощь».

Он ушел, а я прыснула ему вслед: «Что воображает себе этот тип? На что он мне может быть нужен? С ума сойти!»

Теперь я не смеялась. Я была затравлена, изведала чудовищную подлость. Недолго думая, я набрала номер Раймона. А если и он предаст меня, как другие?

Когда он подошел к телефону, я сказал: «Раймон, ты был прав. Ты мне нужен, я совсем потерялась, мне страшно. Я могу наделать глупостей». После короткого молчания я услышала его спокойный голос: «Возьми такси, я тебя жду. Все уладится».

Все именно так просто и произошло. Я взяла такси, приехала к Раймону даже без чемодана. Он изменил мою жизнь.

Раньше я никогда не открывала ни одной книги: считала, что это буржуазные штучки. Правда, иногда я читала романы типа «Соблазненная в двадцать лет» — да и то лишь, чтобы позабавиться. Я погрязла в глупости, как маленькое нечистоплотное животное, и находила в этом удовольствие. Чем глупее были мои идиотские песенки, чем уродливее я себе казалась, — тем лучше! Мне доставляло удовольствие разрушать, коверкать свою жизнь. В этом, наверное, выражалось мое отчаяние.

Раймон изменил меня.

Он сделал из меня человека. Ему понадобилось три года, чтобы меня вылечить.

Три года терпеливой нежности — чтобы заставить меня понять, что есть и другой мир, а не только тот — населенный проститутками и сутенерами…

Три года — чтобы уничтожить отраву площади Пигаль, смягчить воспоминания моего детства, несчастного и порочного.

Три года — чтобы научить меня верить в любовь, в счастье, в удачу, чтобы сделать из меня женщину и актрису вместо того феномена, чей голос ходили слушать так, как ходят на ярмарку глазеть на уродов.

И этого замечательного человека я все-таки бросила, именно тогда, когда это было для него особенно тяжело.

Не так-то легко исповедоваться в своих скверных поступках, но ещё тяжелее вспоминать причиненную другим боль, вспоминать, как толкаемая бесом, спящим в каждом из нас, не смогла удержаться от соблазна.

Когда я ушла от Раймона в 1939 году, я уже знала, что создана для того, чтобы петь о любви. После первого выступления в «Альгамбре» у меня был настоящий триумф. Я пела песни, написанные для меня Раймоном: «Мой легионер», «Большое путешествие бедного негра», «Вымпел легиона», «Я не знаю конца»…

Только благодаря ему мне удалось стать настоящей актрисой.

Раймон Ассо был мобилизован, когда я влюбилась в Поля Мерисса…

Раймон, я ведь уже просила у тебя прощения. Наши друзья знают об этом. Но сегодня я хочу ещё раз попросить у тебя прощения. Ты был такой добрый, такой милый! Я знаю, ты понимал: если я и переходила из рук в руки, то не потому, что была шлюхой, а потому, что искала такую любовь, которая перевернула бы всю мою жизнь.

Надо признаться, Полю не пришлось прибегать к каким-либо ухищрениям, чтобы меня соблазнить.

Во время войны, одна в Париже, я пела в «Ночном клубе» на улице Арсен-Уссей. Перед своим выступлением, около полуночи, я всегда заходила в бар «Каравелла» выпить бокал вина. Там каждый вечер, небрежно опершись о стойку, стоял бесстрастный элегантный человек, чаруя меня своим взглядом.