Моя жизнь — это мы

— Извини, — только и сказал он другу, прежде чем оставить его надоедливую компанию.

Лена едва не закрыла дверь перед самым носом Леши. Вовремя подоспев, он успел подставить ногу в дверной проем.

— Леша!..

Она успела произнести лишь его имя, прежде чем рука Фирса накрыла ее губы.

Буквально втолкнув девушку глубже в комнату, он вошел следом и захлопнул дверь.

Голубые глаза посмотрели на него с нескрываемым изумлением. Они так и спрашивали:

«Что ты делаешь?» Еще шаг на саму девушку, второй, третий, пока ей уже некуда было отступать, а спина не уперлась в подоконник. Леша с усилием сжал зубы, стараясь не открывать рот. Ведь стоит это сделать, и он непременно начнет забрасывать ее расспросами, а там недалеко и до претензий, до непонимания, до ссоры, в конце концов. А ведь их отношения не подразумевают подобного поведения. Что если ее спугнут заявки на что-то большее? Что он будет делать, если она пошлет его куда подальше? Он ведь не Макс, и напирать, скорее всего, не будет.

Но черт! Как же хочется знать, где она была и как относится к своему боссу, раз готова проводить с ним вечера и ходить в театр. И этот поток догадок, словно скорый поезд на полном ходу, было не остановить без встряски. Целовалась ли она с ним? Спала?

Собирается ли это делать? Собственные вопросы заставили вздрогнуть, когда Фирс понял, что не хочет ее с кем-то делить. Кого угодно, но только не ее!

Едва дыша от затопляющих его чувств, Леша наклонился к Лене. Провел носом по нежной шейке в надежде понять, была ли девушка этим вечером с другим. Запах одеколона или духов всегда въедается в кожу. Но его нос уловил лишь ее собственный запах с едва уловимыми сладкими нотками летних цветов. Это успокаивало, а заодно и будоражило его влюбленную натуру. Убрав ладонь с ее рта, Фирс размашисто провел по красивым губам большим пальцем, стирая бледно-розовую блестящую помаду.

— Леша… — снова попыталась она что-то сказать.

Но Леша не дал договорить и здесь. Он припал к розовым губам, беспощадно и окончательно размазывая, съедая помаду, проглатывая короткий возглас возмущения, напирая, лишь бы заткнуть этот порой ядовитый ротик, а заодно и сорвать с него сладость поцелуя. Сейчас он боялся разговаривать с Леной, боялся услышать нечто неприятное.

Как боялся и того, что не сдержится в ответ. Он просто хотел сейчас чувствовать, что Лена принадлежит ему одному, что нуждается в нем, и единственный способ это сделать, как ни странно, сейчас и с ней для него заключался именно в сексе.

Вспоминая про условие «без лишних прелюдий», Фирс уже задирал подол вечернего платья, пальцами нащупывая на женских ножках плотный и ажурный борт чулок. Лена обхватила ладонями его запястья в неловком знаке протеста. Но ее неуверенность позволила ему двигаться дальше. Он остановится только в том случае, если она скажет «нет». Да и то, если вообще позволит ей что-то произнести. Но вот поцелуи стали горячее, дыхание чаще, и между ними уже кипела страсть. Чтобы вспыхнуть, им всегда было достаточно одной искры. И Лена, казалось, оставила все свои попытки к сопротивлению. Наоборот, теперь она льнула к нему, тянулась, призывно терлась бедрами о его пах. От такой ее реакции их обоюдная страсть грозилась его удушить. Молча и суетливо он избавил Лену от платья. И едва не умер, увидев блондинку в чулках и черно-белом комплекте красивого белья. «И для кого она так вырядилась?!» — непроизвольно возникал вопрос. Злость и ревность мгновенно прикипели к страсти. Ну все, он определенно будет к ней сегодня беспощаден.

Грубее чем обычно он вонзился в лоно Прекрасной Елены. В этот раз он долго мучил ее поцелуями и толчками пульсирующей плоти. В этот раз он впервые заставил ее просить о разрядке. Это был тихий ноющий шепот, самый сексуальный из всех, какие он только слышал. И он подарил ей желаемое, бурное и яркое, только тогда, когда вдоволь насладился самой Еленой и ощущением того, как она вся, до мельчайшей клеточки, в эти сладостные мгновения отдается и принадлежит лишь ему одному…

В эту ночь, как обычно, Лена отсылала Фирса спать в его комнату. А перед этим притащила из машины свежий букет цветов, не иначе, как от самого начальничка. Теперь в ее комнате было два букета — от Гриши и этот. От Фирса же — ни одного. Но стоило ли исправлять это упущение, когда девушка и так завалена знаками внимания от других мужчин? Знаками внимания, которые определенно его бесят. Пусть Лена и не принадлежит ему… Только вот, во всем этом было одно значимое «но». От мысли к мысли, все увереннее Фирс начал осознавать одну простую истину — он бы очень хотел, чтобы Елена стала его женщиной, не только в постели, а всецело. Как никогда раньше он был готов к этому! Он искренне хотел попробовать. Черт, да он по-настоящему влюблен!

Но вот незадача — как сказать это той, кому серьезные отношения сейчас попросту не нужны. Да и вряд ли она поверит его словам, даже если он опустится перед ней на колени.