Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Я охотно согласился, и тогда он поднял меня и затолкал в вагон через окно. Так я попал в поезд, а молодой человек заработал свои двенадцать анн.

Ночь превратилась в сплошное мучение. Остальные пассажиры кое-как сидели, а я простоял два часа, держась за цепь верхней полки. Некоторые пассажиры постоянно приставали ко мне.

— Почему вы не садитесь? — то и дело спрашивали они.

Я пытался объяснить им, что для меня нет места, но они раздражались все сильнее, ведь я стоял прямо перед ними, хотя сами они вольготно расположились на верхних полках. Они продолжали досаждать мне, а я продолжал спокойно отвечать им. Наконец они смягчились. Несколько человек спросили, как меня зовут, и потеснились, чтобы дать мне возможность сесть. Так я был вознагражден за мое терпение. Я смертельно устал, у меня кружилась голова. И снова Бог спас меня, когда я крайне нуждался в этом.

Я все-таки сумел добраться до Дели, а затем до Калькутты. Магараджа Кассимбазара, председатель митинга в Калькутте, приютил меня в своем доме. Как и в Карачи, здесь царил всеобщий энтузиазм. На митинге было несколько англичан.

Еще до наступления 31 июля правительство выступило с объявлением, что контрактная эмиграция из Индии прекращается.

А ведь первую петицию, направленную против контрактации, я составил еще в 1894 году, уже тогда надеясь на ликвидацию этой «полурабской» системы, как называл ее сэр У. У. Хантер.

Множество людей внесло свою лепту в агитационную кампанию, развернувшуюся в 1894 году, но не могу не отметить, что только вероятность сатьяграхи приблизила крах системы.

Если читатель хочет узнать больше о ходе агитации и тех, кто участвовал в этой кампании, я вновь отсылаю его к своей книге «Сатьяграха в Южной Африке».

12. Пятно цвета индиго

Чампаран — земля короля Джанаки[117]. В этих местах много манговых рощ, а до 1917 года здесь было множество плантаций индиго. Чампаранские арендаторы по местному закону обязывались засадить индиго три из двадцати частей арендуемого участка лично для своего землевладельца. Система была известна как тинкатья, поскольку три ката из двадцати (то есть ровно акр) отводилось под индиго.

Если честно, до того момента я ничего не знал ни о Чампаране, ни о его местоположении, ни о плантациях индиго. Я видел плоды индиго в пачках, но не знал, что их выращивают и обрабатывают в Чампаране ценой невероятных усилий тысяч земледельцев.

Раджкумар Шукла оказался одним из этих землевладельцев, изнемогавших под гнетом закона, и его переполняла решимость смыть это пятно цвета индиго с тысяч других арендаторов, страдавших так же, как он.

Этот человек буквально вцепился в меня в Лакхнау, куда я в 1916 году прибыл по делам Конгресса.

— Вакилбабу расскажет вам все о нашем горестном положении, — сказал он и умолял меня посетить Чампаран.

«Вакилбабу» оказался не кто иной, как бабу Браджкишор Прасад — душа общественной работы в Бихаре, ставший позже моим близким товарищем в Чампаране. Раджкумар Шукла привел его ко мне в палатку. На нем был черный длинный камзол ачкан из шерсти альпаки и брюки. Браджкишорбабу не произвел тогда на меня какого-то особого впечатления. Мне показалось, что это обычный вакил, пользующийся невежеством крестьян. Услышав от него о происходящем в Чампаране, я, по своему обыкновению, ответил:

— Не могу сказать ничего определенного, пока не увижу то, что вы рассказали, своими глазами. Пожалуйста, представьте свою резолюцию Конгрессу, но меня сейчас не отвлекайте.

Раджкумар Шукла, разумеется, хотел получить помощь Конгресса. Браджкишорбабу Прасад представил резолюцию в поддержку земледельцев Чампарана, которую приняли единогласно.

Раджкумар Шукла был очень рад, но не остановился на достигнутом. Он хотел, чтобы я лично посетил Чампаран и стал свидетелем бед земледельцев. Я пообещал ему включить Чампаран в список мест, которые собирался посетить, и провести там день или два.

— Одного дня будет вполне достаточно, — заверил он меня, — и вы все успеете увидеть своими глазами.

Из Лакхнау я отправился в Канпур. Раджкумар Шукла последовал за мной.

— До Чампарана отсюда очень близко. Пожалуйста, уделите один день, — настаивал он.

— Пожалуйста, извините меня на сей раз, но скоро я непременно приеду, — сказал я, связав себя обещанием.

Я вернулся в ашрам. Вездесущий Раджкумар поджидал меня и там.

— Пожалуйста, хотя бы назовите день, когда приедете, — умолял он.

— Хорошо, — ответил я. — Мне необходимо быть в Калькутте такого-то числа. Приезжайте ко мне, и мы отправимся оттуда вместе.

Я понятия не имел, куда должен поехать, что мне предстоит там увидеть и как стоит поступить.

Прежде чем я добрался до Бхупенбабу в Калькутте, Раджкумар Шукла, опередив меня, уже поселился у него. Этот невежественный, простой, но решительный земледелец сумел-таки очаровать меня. В начале 1917 года мы выехали из Калькутты в Чампаран. Выглядели мы оба как обычные деревенские жители. Я даже не знал, каким поездом мы поедем. Раджкумар Шукла привел меня на вокзал, и мы продолжили путь вместе. К утру мы прибыли в Патну.