Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

— Ладно, — я глубоко вдохнул утренний воздух. — План такой: сначала помогаю с фестивалем — раз обещал, значит надо сделать. А потом, может быть, загляну на тренировку. В конце концов, что я теряю? Разве что остатки своей лени.

И почему-то от этого решения стало легче. Будто расставив все точки над и, я наконец смог увидеть путь вперёд. Пусть не самый прямой, пусть с препятствиями, но всё же — путь.

* * *

Интерлюдия

Утро. Школа. Урок. Рин вошла в класс, привычно окидывая взглядом учеников. И замерла.

Казума ПОДСТРИГСЯ.

Такая простая деталь, но она полностью преобразила его! Исчезла привычная растрёпанная чёлка, падающая на глаза, и открылась такая милая мордашка. Он сидел у окна, подперев подбородок рукой, и солнечные лучи создавали вокруг его профиля какой-то особый свет.

Рин сглотнула, чувствуя, как предательски сбивается дыхание. Когда он успел стать таким… милым? Он, конечно, и раньше был привлекателен. Но сейчас…

Переведя взгляд, она заметила Харуку, которая пыталась спрятаться за учебником биологии. Но румянец на щеках выдавал ту с головой — явно тоже оценила новый образ Казумы. «Так и думала, — промелькнуло у Рин. — Похоже, я не единственная, кто видит в нём нечто большее, чем просто угрюмого школьника.»

Казума словно почувствовал её взгляд и поднял глаза. На секунду их взгляды встретились, и Рин почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. В его глазах больше не было той щемящей тоски — теперь там что-то новое. Какое-то спокойное достоинство.

«Повзрослел, — вдруг поняла она. — За эти несколько дней он как будто повзрослел на целую жизнь.»

И от этой мысли почему-то стало одновременно и грустно, и радостно. Будто она наблюдала за тем, как расправляет крылья нечто прекрасное.

— Итак, сегодня мы поговорим о процессах регенерации, — услышала она свой голос.

«Вот только некоторые раны, — украдкой бросила она ещё один взгляд на него, — не регенерируют так просто…»

Рин закончила рисовать что-то на доске и, развернувшись к классу, произнесла:

— Кто-нибудь может рассказать о самых известных примерах регенерации в природе? — она обвела всех взглядом и невольно остановилась на Казуме.

Раньше он бы вскинул руку, горя желанием впечатлить её своими знаниями. Но сейчас просто поднял глаза от тетради и произнёс спокойным, почти отстранённым голосом:

— Самый известный пример — планария. При разрезании на части каждая регенерирует до полноценного организма. Также можно упомянуть ящериц, отбрасывающих хвост, и гидру, способную восстановиться из одного процента своей массы. У морских звёзд регенерация настолько совершенна, что от одного луча может вырасти целая особь.

Рин почувствовала, как мел крошится в её пальцах. Ответ был безупречным — прямо как из учебника. Но этот тон… Будто он зачитывал прогноз погоды, а не говорил о том, что раньше так его увлекало. Где тот блеск в глазах, с которым Казума обычно рассказывал о биологии? Где эта едва сдерживаемая страсть к предмету? Всё исчезло, оставив только идеально выверенные фразы, произнесённые с учтивой вежливостью примерного ученика.

«Вот значит как, — чувствовала Рин странную тяжесть в груди. — Ты действительно решил всё… регенерировать. Как те самые планарии — отрезать всё лишнее и вырастить что-то новое.»

— Прекрасный ответ, Ямагути-кун, — её голос прозвучал слишком официально даже для неё самой. — Кто-нибудь хочет добавить?

Класс молчал.

— В высших организмах, — продолжила Рин, стараясь звучать как обычно, — наблюдаются разные типы регенерации. Например, почему некоторые клетки стремятся вернуться к исходному состоянию, а другие формируют новые связи? Ямагути-кун, что скажешь?

— Дело в адаптации, — отозвался Казума всё тем же научным тоном. — Когда старые связи становятся… хм… неэффективными, организм ищет новые пути развития.

— А если старые связи были вполне функциональны? — Рин начала рисовать схему, видя, что класс сосредоточен на конспектировании и не понимает, какая двусмысленная беседа идёт между ней и ним.

— Иногда даже самые крепкие связи приходится разрывать, — в его голосе проскользнуло явно личное, — если они мешают естественному развитию организма.

— Но разве не стоит сначала попытаться сохранить то, что уже построено? — она повернулась к классу, избегая его прямого взгляда.

— Только если это не нарушает базовые законы природы, сенсей, — Казума улыбнулся краешком губ. — В конце концов, эволюция не терпит противоестественных связей.

Азуми за его спиной закатила глаза — видимо, решила, что они опять ударились в свои обычные научные дебаты. Остальной класс просто старательно записывал, воспринимая это как обычный урок биологии.

— Но не стоит огорчаться, сенсей. В природе есть удивительный феномен: некоторые организмы способны не просто регенерировать, а становиться сильнее после травмы. Как те же ящерицы — отброшенный хвост отрастает более крепким.

Рин замерла у доски. В его голосе звучала какая-то новая уверенность.

— Верно, — она справилась с эмоциями. — Это называется компенсаторная гипертрофия.