Моя жизнь под землей

Мне вспомнилась забавная подробность, связанная с нашей поездкой в Марокко. Наши дети (девяти, семи и четырех лет) помогали нам укладывать вещи в четыре объемистых брезентовых мешка, в которых должно было находиться все снаряжение и оборудование «экспедиции». Это вносило, конечно, некоторый беспорядок. Когда же все было уложено и оставалось только завязать мешки, нам пришлось все начать снова, так как мы сунули куда-то в багаж спичечные коробки, что строго запрещается по правилам морских перевозок. Мы аккуратнейшим образом вынули все содержимое из всех мешков, так как неизвестно было, в каком из них находятся запрещенные предметы.

Наше плавание от Бордо до Касабланки на борту судна «Марракеш» было похоже на волшебный сон. Таким же было и путешествие, во время которого мы пересекли Марокко на автомобиле с запада на восток, а наше прибытие в Тазу Берберскую показалось нам сказкой из «Тысячи и одной ночи» — так очаровали и ослепили нас приемы и празднества.

Но мы приехали в Марокко не для того, чтобы предаваться удовольствиям. Выполнив светские обязанности, мы отправились во внутренние области Марокко и разбили палатки в массиве Таззека, где еще сохранились кедры Большого Атласа. Нам дали переводчика, бывшего шахтера-подрывника по имени Ликси, и группу носильщиков-берберов.

Каждое утро на рассвете Элизабет, Ликси и я выезжали верхом на мулах, а за нами следовали носильщики, неся на голове наши мешки. Эти небольшого роста, хилые на вид люди не переставали в течение целого месяца удивлять нас своей выносливостью, выдержкой, веселым и приветливым нравом и монотонными песнями. Впрочем, как только мы подходили к входу в пещеру или краю пропасти, эти сильные и, конечно, смелые люди, ибо они принадлежали к свободолюбивому народу, не оказывали нам ни малейшей помощи. Подобно носильщикам-баскам, сопровождавшим Э. А. Мартеля в его первых походах по Нижним Пиренеям, наши носильщики отказывались спускаться под землю. Баски боялись ламинов, берберы в Атласе опасались дженунов и других подземных духов.

Ликси тоже никогда не спускался в пещеры. Он должен был присматривать и руководить маневрами с веревками и лестницами, когда мы спускались в пропасть.

Марокко, а особенно Средний Атлас, богатый подземными полостями, и мы впервые в этой стране предприняли спелеологические исследования. Вскоре мы занесли на свой счет две самые глубокие пропасти в Африке — Кеф-эль-Сао и Фриуато^[23].

Каждый день мы совершали экскурсии по очень сильно пересеченной местности и спускались во множество пропастей. Отсутствие спутников под землей нам не очень мешало, так как мы продолжали действовать в Атласе так же, как в Пиренеях. Нас просили то отыскать под землей красивые пещеры, способные стать туристскими достопримечательностями, то поискать там воду и гуано. Все это мы нашли в избытке и смогли представить подробный отчет, наполненный сведениями, ценными со всех этих трех различных точек зрения.

Что касается приключений и происшествий, не вошедших, правда, в отчет, но обогативших наш опыт и хорошо запомнившихся, то в них недостатка не было.

Ввиду исключительного изобилия подземных полостей, которые надо было исследовать, мы решили действовать порознь, разделив наши обязанности. Это позволило увеличить число исследованных пещер, но в свою очередь увеличивало трудности, а также возможность любых случайностей: ведь Ликси никак не мог разорваться пополам!

Однажды я спустился в пропасть Улад-Айах на глубину ста двадцати метров и стал исследовать ее ходы. Вернувшись к нижнему концу вертикального колодца головокружительной высоты, я с удивлением и некоторым волнением увидел, что моя лестница из стальной проволоки исчезла! Ее вытащили из колодца по какому-то неправильно понятому распоряжению.

Всеми заброшенный, я пребывал на дне пропасти, и мои сигналы, подаваемые свистом, оставались без ответа. Я пытался представить себе все мыслимые мотивы и немыслимые причины в оправдание такого поступка. В конце концов лестницу мне бросили, но так грубо и неловко, что за лестницей посыпались камни, которые могли сломать оборудование.

Подъем оказался страшно трудным и опасным. Носильщики вяло тянули вверх страхующую веревку, она все время провисала, и мне приходилось с неслыханным трудом подниматься собственными силами по стодвадцатиметровой лестнице, которая качалась над черной пустотой. Выбравшись на дневную поверхность, я растянулся обессиленный на земле, так и не узнав, что же, собственно, произошло.

Выше я говорил, что носильщики не хотели и не смели спускаться под землю. Однако один из них, по имени Фрегате, который был более храбрым и развитым, чем другие, спускался с нами во многие гроты. Однажды он решил превзойти самого себя и потребовал, чтобы ему разрешили спуститься по электроновой лестнице в вертикальный колодец, на что до тех пор он не отваживался.