Моя жизнь под землей

Только сейчас я спохватился, что почти забыл о Гатте, который с нетерпением ждет на верху сорокаметрового колодца моего возвращения и результатов разведки. Я быстро возвращаюсь к свисающей лестнице, но, вместо того чтобы привязаться к страхующей веревке и начать подъем, кричу своему другу и зову его спуститься. Эхо и искажение звуков (явление, частое под землей) мешают нам переговариваться, и Гатте не понимает моих слов. Наконец, скандируя и говоря по слогам, мне удается передать ему следующую фразу: «Это вторая Сигалер».

Сообщение возымело действие, и через несколько минут мой спутник, быстро спустившись, приземляется рядом со мной.

В то время грот Сигалер считался самым замечательным и удивительным из всех подземных полостей, но, после того как он подвергся бесчисленным актам вандализма, изумительная арьежская пещера была полностью разорена. Теперь пропасть Эспаррос стала самой богато украшенной из всех известных мне подземных полостей. С 1938 года, то есть уже более тридцати лет, Эспаррос, к счастью, все еще держит это первенство, и хотелось бы, чтобы это подземное чудо никогда не профанировала позорная язва автографов, нацарапанных рисунков и различных надписей, сделанных сажей, чтобы пещеры не коснулись разрушения, которых, к несчастью, всегда можно опасаться и которые, увы, никогда не исключены.

Исследование нижнего этажа пропасти Эспаррос, которое мы проводили совместно с Гатте и Элизабет, привело нас на глубину сто двадцать метров. Здесь мы прошли около километра по колоссальной пещере, стены и частично потолок которой в изобилии были покрыты очень тонкими белыми кристаллами.

Все это так великолепно, что слова не в состоянии выразить то, чем на каждом шагу любуются глаза. Подземные украшения Эспарроса, которые мы смогли показать многим коллегам-спелеологам из числа самых искушенных и опытных, привели их в восторг, и они в один голос заявили, что никогда не видели ничего подобного. Я даже не пытаюсь описать эту пропасть; ведь фейерверк не опишешь, а при попытке рассказать словами о красоте драгоценных камней невольно пришлось бы признать свою несостоятельность.

Австрийцы, побывавшие до нас в пропасти Эспаррос (зашедшие очень недалеко и неглубоко), по-видимому, собирались вернуться сюда на следующее лето, но их никто больше не видел, так как в этом году разразилась Первая мировая война.

Через двадцать пять лет, вскоре после наших исследований этой пропасти, в 1939 году, началась Вторая мировая война, и вполне могло случиться так, что мы тоже никогда бы не вернулись в Эспаррос. Но вначале эта война была «странной войной». Отец четверых детей, в свое время раньше срока призванный в 1915 году, не подлежал мобилизации в 1939 году. Несмотря на это, так же как и мой отец в 1914 году, я явился на призывной пункт, желая пойти добровольцем. Но так же, как и моего отца, меня не взяли.

В то время мне было всего сорок два года, но мобилизация протекала с такими затруднениями и так неорганизованно, что я приписываю полученный мною отказ именно этой неразберихе.

Гатте был старше меня и тоже не был мобилизован, и мы даже во время войны иногда посещали пропасть Эспаррос. Так, например, 25 июня 1940 года мы подошли к ней под проливным дождем, который был нам очень на руку, так как на этот раз мы выполняли секретное поручение, совершенно неожиданное, во всяком случае такое, которое и вообразить было бы нельзя, если бы не грандиозность событий и трагические обстоятельства того времени.

Штаб саперов французской армии доверил нам три больших мешка со сверхсекретными документами и досье и поручил спрятать их в самой глубокой пещере по нашему выбору и усмотрению, чтобы они не достались врагу. Спустившись в пропасть и пройдя очень сложным ходом, я совершил акробатический подъем до верха одного вертикального колодца, где мне был знаком один очень сухой уголок. Гатте оставался внизу, он завернул все три мешка в большие куски прорезиненной ткани и привязал их к концу веревки, которую я взял с собой наверх. Я поднял мешки и бережно уложил их в потайное место, где они пролежали пять лет, то есть до конца войны.

За это время я три раза побывал здесь, чтобы удостовериться в сохранности документов и в случае необходимости сменить прорезиненное покрытие. Эта предосторожность каждый раз оказывалась излишней: место было абсолютно сухим.

Говоря о специальном использовании пещер в качестве тайников для документов и оружия, стоит рассказать, как в 1941 году я смог указать хорошее укрытие целому кавалерийскому отряду, пытавшемуся спрятать оружие от обысков. В темную и дождливую ночь зимой 1941 года мы сумели перевезти и спрятать десять тонн оружия в ящиках в гроте Монтеспан, моей первой пещере. Разместив этот важный склад, мы завалили и замаскировали вход в пещеру.

В 1943 году оружие достали, и оно послужило армии Сопротивления.

В 1942 году совершенно другой, впрочем столь же неожиданный, род деятельности вновь привел нас к пропасти Эспаррос.