Моя жизнь с Гертрудой Стайн

Сэмюэлу Стюарду, Чикаго.

30 января 1952 г.

улица Кристин, 5, Париж VI.

Дорогой Сэм!

Не так уж много новостей. Макс Уайт, твой большой поклонник, отправился в Испанию ранним летом и чувствовал себя счастливым. Она притягивает его, как и двадцать лет тому назад, он бы остался там на неопределенный срок, если бы серьезная болезнь матери не вынудила вернуться. Он был здесь очень короткое время. Он неповторим. Чета Напик относится ко мне ангельски. Вирджиния как всегда прекрасна и очень хорошо — ты удивишься — занимается переплетом книг — она берет уроки прямо за углом и придет навестить меня этим вечером. Фрэнсис [Роуз] занят важной работой — в конце лета жил недалеко от Венеции, а сейчас в Кесси. Он сдает свою меблированную квартиру и живет на эти деньги и, хоть немного, но продает свои картины. Конечно, хороший признак, что не всякий покупает их бездумно — но обескураживает. Его личная жизнь смахивает на более фантастическую, чем прежде. Если бы Гленуэй Уэскотт был бы более полезным — bien, но как литературный судья он — ад. Он сочиняет претенциозные, воображаемые, высокопарные письма любому и каждому. Я видела парочку и понимаю так: он надеется, что их сохранят и опубликуют еще при его жизни. В течение 30 лет он прилагает неустанные усилия, чтобы стать — он верит — самым совершенным человеком в мире. И тем не менее, он написал очень хороший старомодный роман (в традиции У. Д. Хоуэллса!).

Помнишь ли ты пейзаж Доры Маар — она прошлым летом нарисовала три восхитительных пейзажа, и еще более восхитительные натюрморты. Дважды видела я Фернанду Оливье — по прошествии 40 лет. Она не изменилась, разве что физически — она полностью сокрушена. И они привели мне Грету Гарбо. И со многими моими ответами на вопросы о ее друзьях mystere c’est devoilee[154]. Она не так интересна — но даже без макияжа ей дашь не больше 36 лет.

С любовью,

Элис.

____________