Моя жизнь с Гертрудой Стайн

Гертруда поначалу не заметила его работы, но позже, когда он попал под влияние сюрреалистов, приобрела несколько его работ, заинтересовавшие также и Эллиота Пола. Тонни нарисовал портрет Гертруды и Баскета, который много позже я подарила американскому солдату.

Тонни был талантливым еще в детстве, многие открыли его для себя и становились его покровителями.

В то время фаворитом Гертруды был Хуан Грис. После того, как он переехал с улицы Равиньян в Отейл, поближе к их другу, артдилеру Канвейлеру, мы часто с ним виделись. Постепенно Гертруда приобрела еще больше картин Гриса и очень привязалась к нему.

Хуан, несмотря на болезненное состояние, был веселым и приятным компаньоном. Он и Жозетта сняли небольшой домик прямо у моря в Бандоле. Мы навещали их там, останавливались в гостинице, но целые дни проводили с ними. Хуан брал нас на прогулки по береговым скалам, показывал окружающую природу, а Жозетта готовила простую вкусную еду.

В Бандоле Грисы познакомились с одной зажиточной семьей, которая через многие поколения унаследовала замечательные картины фламандских художников, и которая заинтересовалась живописью Гриса. Обе семьи близко подружились. Хуан сделал рисунки двух юношей и двух других членов семьи — Жанны-блондинки и Жанны-брюнетки. В Жанну-блондинку Хуан влюбился и настолько, что Жозетта в одно время хотела разводиться. Ситуация для Жозетты сложилась отчаянная, но в конце концов все уладилось. А вскоре бедный Хуан умер.

Хуана, в отличие от Матисса, всегда сопровождали финансовые трудности. Когда Матиссы перед Первой мировой войной переехали на виллу с большим садом со статуей Поля и Вирджинии под зонтиком[68], они пригласили нас на ленч. Первое, что заметила Гертруда в салоне, была работа Сезанна, небольшая, но очень хорошая. Гертруда сказала: «Матисс, у тебя замечательная картина». «Да, на меня напало искушение купить ее, и я не совершил неблаговидного поступка по отношению к своим детям, ибо деньги, которые потратил, с лихвой вернутся из-за ее возросшей стоимости». На обратном пути, возвращаясь в Париж на такси, я заметила Гертруде: «Видишь, как Матисс бережет свои деньги. А что делает Пабло? Он хранит свои картины как наследство».

Когда Гертруда не смогла найти издателей для своих произведений, она продала великолепную работу Пикассо — «Девушку с веером». У меня едва не случился разрыв сердца. А когда она рассказала об этом Пикассо, я заревела. Продажа, впрочем, позволила нам организовать издательство «Плейн Эдишн».

Гертруду уже опубликовал Роберт МакЭлмон, владелец издательства «Контакт Эдишнс». МакЭлмон опубликовал «Становление американцев», но Гертруда и он поссорились. О МакЭлмоне Хемингуэй как-то выразился: «Мне не нравится, как он разбрасывается моим гонораром».

МакЭлмон одно время был женат на Браер, близкой и старой подруге Хильды Дулиттл. Однажды мы взяли Торнтона Уайлдера домой к Браер, поскольку он был страстным поклонником Хильды. Когда мы ушли, Торнтон сказал: «У Браер наполеоновская натура, она ходит как он, говорит как он, вероятно и чувствует, как он».

Первый сборник, выпущенный «Плейн Эдишн» — «Люси Черч с любовью»[69] — был скверно отпечатан в Париже. Переплет был непрочен, задняя обложка отваливалась. Поэтому второй сборник «Как писать»[70], мы отправили в Дижон. Гертруда хотела сделать его похожим на книгу Стерна XVIII в., которую нашла в Лондоне, в обложке из бело-голубых листов, наклеенных на картоне. Но и эта книга вышла неудачно и я горько пожаловалась: «Посмотри, как плохо страницы совпадают». Печатник мне ответил: «Что вы хотите, мадам, это же сделано машиной, а не вручную». С тех лет ответ этот для меня с Гертрудой стал классическим.

На одном из вечерних приемов мы познакомились с самим Дарантьером, он напечатал «Становление американцев». Я сказала ему: «Помогите мне выпутаться, у меня две книги Гертруды, их надо напечатать, мне нужна ваша помощь. Я хочу сделать их недорогими, чтобы их можно было продавать в Соединенных Штатах за два с половиной доллара, оставив что-нибудь мне на почтовые расходы, таможню и, если возможно, немного дохода». «Да, — сказал он, — отпечатаем их монотипом, это дешево с коммерческой точки зрения. Я приеду к вам и покажу, что это такое. Не волнуйтесь, выйдет хорошо».

У Дарантьера возникла замечательная идея. Он предложил помещать каждую книгу в картонную обложку такого же желтого цвета, как и суперобложка «Становления Американцев». Одна из книг «Оперы и Пьесы», другая — «Матисс, Пикассо и Гертруда Стайн» Оставалась еще одна — «Прежде чем увядают цветы дружбы, увядает дружба»[71]. Я купила персикового цвета бумагу и напечатала сто экземпляров. Название пришло в голову Гертруде в столовой отеля в Бурге, когда посетители, сидящие за двумя отдельными столиками, спорили.