Читаем Моя жизнь с путешественником полностью

Трепет этих писем – словно осенние листья под порывом ветра несут в себе грусть предстоящей разлуки и счастье будущей встречи. Моя работа в Швейцарии и твоя подготовка к плаванию во Франции породили этот дорожный дневник. Поездки к тебе стали основой нашей совместной жизни в те дни.

* * *

11 октября 2000 года. 13 часов 30 минут

Поезд из Лозанны тронулся с опозданием на 15 минут. За окном дождь. Из Фрибурга до Лозанны я старалась разглядеть сквозь залитые окна Женевское озеро. В дождь оно в тумане, но спокойно. Я вспоминала, каким неспокойным бывает в дождь океан.

Федор говорил мне вчера по телефону о том, что у них штормит.

Еще сочные зеленые цвета у виноградников. Еще много зеленых листьев на деревьях. Милые уютные домики с красными черепичными крышами, церквушки в готическом стиле, обилие цветов, особенно герани и роз. Овечки, коровы, лошадки на вечнозеленых лугах. Райские места, тихие и благостные. Но здесь живут другие люди. Я на этой земле временно. Там, в России, мне еще предстоит найти то пристанище, которое назову своим домом.

Весь год пребывания в Швейцарии мне не сиделось в этих райских местах, потому что не сиделось тебе. Сначала Аляска, потом Франция – побережье Атлантического океана, где Федор и яхта все время ждут меня.

Как интересны сейчас по цвету поля! В них смешались цвета лета и осени. Я невольно вспомнила Ван Гога.

Три весенних месяца в Швейцарии, проведенные вдвоем с Федором, какие они были красивые! Я везу Федору неизвестное нам растение, возможно, это дерево или кустарник. Это растение стало жить от той косточки, которую мы нашли на берегу любимой речки во Фрибурге. Сейчас наше растение в горшке на верхней полке. Его нужно сохранить, оно пойдет с Федором в кругосветку. Я укрепила горшочек двумя сумками. Полка стеклянная, и горшок видно снизу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное