Моя жизнь со Старцем Иосифом

Старец сидел на скамеечке, отец Иоанн сел рядом с ним. Я знал от Старца, что этот человек бесноватый, потому что Старец часто мне говорил о нем ради наставления и дабы я знал, что бывает. Итак, я сидел в соседней келлии и, не желая того, слышал каждое слово, ибо он громко кричал:

— Старче! Когда мной овладевает бес, он меня поднимает вверх, бьет меня, я произношу бессвязные слова, совершаю неразумные поступки. Я вижу себя снаружи, как я все это делаю, и оказываюсь зрителем всего, что делает мое тело и говорят мои уста. И хотя я все это вижу, я ничего не могу поделать, и все члены моего тела послушны диаволу.

Лишь только ушел отец Иоанн, я сказал Старцу:

— Старче, прости меня. Он кричал, и уши мои все это услышали. Можешь ты мне все это объяснить, Старче? Я не могу понять, как душа этого человека может быть двойной? Как бес вошел внутрь него и действует? Каким образом он мучается и одновременно видит, как он танцует, прыгает, не владея собой?

— Так бывает потому, что бес — это другая сущность. Это личность. Что такое ангел? Что такое святые в ином мире? Это духовные личности, без тела, которые могут войти внутрь человека. Бес входит вовнутрь, и овладевает им, и управляет его умом, управляет его языком, и тот говорит все, что хочет бес. Так человек подчиняется, как послушное орудие.

* * *

Я, конечно, поверил тому, что сказал мне Старец. Такого личного опыта у меня не было. В тот день мы поели, поспали, поднялись на молитву. Я сел в своей каливе на скамеечку, начал говорить Иисусову молитву. Прошло два-три часа. Я подумал: «Поднимусь-ка я, схожу в пещерку, посмотрю время». Я оставлял часы там, чтобы не слышать их тиканья и не отвлекаться на это. «Посмотрю время и начну делать поклоны, молиться по четкам, а затем отдохну, потому что утром мне рано подниматься, готовить трапезу отцам. Надо вставать», — подумал я. То есть соображал я хорошо, ведь я не спал, я молился. И в то время, когда я уже собрался встать, я увидел, что встаю. Я встал, сходил посмотрел время и взял большие четки, чтобы молиться по ним на террасе и делать поклоны. Когда я вышел из пещерки и спустился на террасу, некое облако, как шар, окружило меня и вошло в меня. И тут я как бы раздвоился. Я увидел самого себя танцующим, прыгающим, поющим и понял, что не владею самим собой. И услышал голос: «Так происходит и с отцом Иоанном».

В конце концов я увидел себя в теле, сидящим на прежнем месте и творящим Иисусову молитву. Я встал, взял четки, начал поклоны. Вышел из своей каливы Старец, я подошел к нему.

— Старче, вот что со мной случилось.

— Это тебе Бог показал, как бывает на деле. То, что ты не мог понять в теории, когда я тебе рассказывал, Бог показал тебе на деле. Завтра, может быть, Бог тебя сделает духовником, ты будешь учить других, и тогда ты сможешь объяснить и истолковать эти вещи. Как иначе они могут быть истолкованы? Можно ли объяснить беснование с помощью науки? Нет. Бог тебе это показал, чтобы у тебя был опыт, ибо тебе это встретится в жизни. Я помолился, чтобы Бог тебе показал на деле, как бывает с бесноватым человеком. Чтобы ты знал, когда увидишь бесноватого, что с ним происходит. Другие не смогут тебе помочь с этим разобраться, так как ничего этого знать не будут.

А в завершение разговора Старец мне сказал:

— Ах, брат, я думал собрать всех дураков и ненормальных, чтобы сделать из них людей, но они людьми не становятся. И тогда я решил: хватит, возьму кого-нибудь нормального, чтобы хоть кто-нибудь у меня остался. Поэтому-то я вас и взял.

Дар прозорливости

Наш Старец был опытным человеком и глубоким знатоком духовной жизни. Когда мы приходили к нему ночами на исповедь, он часто брал инициативу на себя и подробно объяснял каждому его проблему и способ ее решения прежде, чем мы ему рассказывали, что нас беспокоит. То есть он знал наше внутреннее состояние и объяснял нам, каким образом оно возникло и как нам следует с ним работать, касалось ли это помыслов, страстей или действия благодати. Ему не нужно было спрашивать, чтобы понять проблему и указать, как ее решать. С одного взгляда он читал наши помыслы. Ибо, с одной стороны, у него был дар прозорливости, а с другой — огромный аскетический опыт.

Мы удивлялись, как он столь хорошо знает наш внутренний мир, в то время как мы сами затруднялись его описать. Но обычно он не показывал ясно, что читал наши помыслы. Естественно, мы от него не скрывали ничего, но даже если бы и захотели что-то от него сокрыть, то не смогли бы этого сделать, ибо тогда он по своей прозорливости сам бы нам все рассказал.

* * *

Своими собственными глазами мы много раз видели, что у Старца есть дар прозорливости. Однажды, когда он еще жил в скиту Святого Василия, пошел он в скитскую церковь к отцу Герасиму. Там был какой-то мирской человек. Старец подошел к нему и сказал:

— У вас на душе какой-то грех, и он серьезный.

— Какой грех? — спросил тот.

— Я этого не знаю, — отвечал Старец, — знаю только, что грех этот очень серьезный.

— И нельзя это выяснить?

— Сейчас, днем — нет. Если хочешь, приходи ко мне ночью.