Моя жизнь среди евреев

Воевать с Америкой и, как было тогда принято выражаться, с «ее сателлитами» начали по правилам. Негласным, но соблюдавшимся: на территории этих самых сателлитов. И наших сателлитов тоже. И даже по преимуществу их, сателлитов, руками. То есть вроде бы на самом деле «жить стало лучше, жить стало веселее». Но тошно.

Может, потому, что приоткрылась щелка в большой мир. Чуть-чуть по радио и телевизору. Чуть-чуть в газетах. Мелодии и ритмы зарубежной эстрады. Клуб кинопутешественников. Зоолог Згуриди, врач Сенкевич, политолог Бовин. Может, из-за «голосов». Тоже по радио. Несмотря на все «глушилки». Может, потому, что кого-то выпустили, а потом процесс выезда затормозили. И тот, кого выпустили, не был виноват, что он успел уехать, а все остальные остались. И оставшиеся не были виноваты в том, что не успели.

Но ощущение было всесоюзное: оказывается, дверь иногда открывается. Приоткрылась, но захлопнулась. Автору повезло в 1978-м на полтора месяца поехать в Венгрию. В стройотряд. Колледж Банки Доната по обмену с МИСиС. Это был другой мир. Дома такие кое-где в Союзе были. Ленинград, Прибалтика, Львов. Но эти были чистые. Яркие. И там совершенно другой жизнью жили совершенно другие люди. Будапешт, Печ, Сегед, Эгер, Эстергом, Шиофок, Веспрем… И много что еще.

Живут же люди… Венгрия. Год 1978-й

Это был удар под дых. Другая одежда. Раскованное свободное поведение. Разные цены. На один и тот же товар в разных местах разные. Что было совершенно невозможно. Но было. И дважды в месяц джинсы – по всему Будапешту. И магазин на окраине, где они были всегда. Просто были. За смешные по советским масштабам деньги. И магазин советской книги, которую никто из местных не покупал. Откуда автор притащил этой самой советской книги в Москву здоровенную сумку. Включая Леонида Андреева, сборник американской фантастики и Окуджаву. Печатали их в СССР. Но продавали в Венгрии.

Об австрийском 12-градусном пиве и дискотеках умолчим. Плюс магазины, полные продуктов. Включая круглосуточные бистро. При том, что в тогдашней столице социалистического мира тоже были два или три ночных магазина для таксистов, куда студенты заглядывали. Но их ассортимент… Почувствуйте разницу. Сто сортов лимонада вместо одинокого «Буратино» и «Дюшеса». Плюс виниловые музыкальные пластинках в свободной продаже. Хоть «Скорпионс». Хоть «Бони-М». И все автобусы на улицах – «Икарус». Все до одного! Поскольку их там и делали.

Озеро Балатон с виндсерфингом – кто о нем в России тогда знал. Погребок в Эгере: вино и жареные колбаски под сладкую горчицу. Купальни в Харкани и турецкие бани в городском парке, в Будапеште. Ярмарка художников в Сентэндре. Ярко освещенные кораблики-рестораны на ночном Дунае и дискотеки на острове Маргит. Боевики по телевидению. Самурайские фильмы в кинотеатрах. И один, где крутили эротические фильмы. Не порнографию, а Пазолини. «Декамерон».

Куда неизбежно пошел весь московский стройотряд во главе с командиром и комиссаром. И оказалось, что весь – весь! – этот зал заполнен советскими людьми. Командировочными. Офицерами. И всеми прочими. Откуда их столько набралось в венгерской столице? Кроме одного пустого ряда. Куда за минуту до того, как погас свет, прошла длинная шеренга крепких парней в голубых куртках с надписью на спинах «Стройотряд Армения». Взорвав зал общим хохотом.

А в два часа ночи, когда закончился сеанс, к бурно общавшейся на улице команде автора подошла вышедшая из того же зала семейная пара с чемоданами и на чистом русском языке спросила, как им добраться до их гостиницы. То есть они с вокзала не успевали оставить вещи и пойти на фильм. И они с этими чемоданами пошли. На ночь глядя. В чужом городе и чужой стране. Не зная ни слова по-мадьярски. Пазолини мог бы гордиться. Янош Кадар тем более. Это была страна! Самый веселый барак социалистического лагеря. Как шутили сами венгры.

Через три дня после возвращения в Москву из венгерского стройотряда студенты отправилась на практику. Кто в Белую Калитву. Кто в Челябинск или Мариуполь. Автор с группой – в Череповец. Было что сравнить. Тяжелый мордобой на каждом углу. Местные с местными. Местные с приезжими. Иногда насмерть. С применением арматуры, самодельных стальных дубинок и прочих инструментов строительства социализма. Развлечение такое.

Ну, студенты приехали хоть и из Москвы, включая двух немцев и вьетнамца, очевидно посланных именно на эту практику для повышения интернациональной стойкости в условиях развитого социалистического общества, но тертые. Отбились. Общежитие череповецкого завода пасли девушки легкого поведения – «синюшки». Разного возраста, но все одинаково страшные. Напоминавшие бомжих последнего разбора с современного Казанского вокзала. Для москвичей – экзотика. Для немцев – ужас, летящий на крыльях ночи. Вьетнамцу они даже нравились. На расстоянии. Но тут уже они его боялись как огня: иностранец!