Больше всего страдали те, кто был женат на индианках — «мужья скво», так их называли презрительно, — и, cтранно сказать, злейшими их врагами оказались не мужчины, а жены новых пришельцев. Они запрещали своим детям общаться с детьми-полукровками, а в школе положение последних было невыносимым. Белые дети били их и давали им оскорбительные прозвища. Эта ненависть к «мужьям скво» перешла и в область политики. Одного из мужей скво, разумного, приветливого, бесстрашного человека, каких я знал мало, выдвинули кандидатом на пост шерифа графства по списку партии, всегда побеждавшей на выборах. Из всех кандидатов партии только он один не прошел на выборах. Его провалили. Белые жены так приставали к своим мужьям и братьям, так бурно протестовали против избрания «мужа скво» на какой бы то ни было пост, что им удалось добиться его поражения. И «мужья скво» один за другим переехали в единственное место, где они могли жить спокойно, где не было ни одного врага ближе чем на сто миль, — в резервацию. Здесь они поселились, чтобы доживать оставшиеся дни. Одно время мужей скво было сорок два; сейчас мало кто из них остался в живых.
Я хотел бы исправить распространенное мнение о мужьях скво, по крайней мере о тех, кого я сам знал, мужчинах, женившихся на индианках из племени черноногих. В дни жестокой крайней нужды индейцев, мужья скво раздавали все что могли, довольствуясь тем, что оставляли немного бекона и муки для своих семейств, а случались дни, когда в доме у иных семей не оставалось и этого, так как они все уже роздали. Иногда они голодали вместе с индейцами. Разбросанные по резервации мужья скво построили себе чистенькие домики и скотные дворы и обнесли свои сенокосы изгородями — все это служило предметным уроком для индейцев. Больше того, они помогали своим краснокожим соседям строить бревенчатые дома и конюшни, прокладывали трассы для оросительных канав, учили индейцев пахать и обращаться с сенокосилкой. И все это делалось без всякой мысли об оплате или выгодах. Если вы зайдете в дом черноногого, то почти всегда увидите чистый пол, оконные стекла без единого пятнышка, все в полном порядке, швейную машину и стол, накрытый красивым покрывалом, кровать, застланную чистыми, ярких цветов покрывалами, кухонную утварь и посуду начищенной, безупречно чистой. [61] Этому научили их не правительственные полевые инструкторши. Черноногие научились всему этому у скво, у индианок, вышедших замуж за белых. Я видел сотни домов белых — их сколько угодно в каждом городе, — настолько грязных, населенных такими неряшливыми жильцами, что приходится отворачиваться от них в полном отвращении; ничего подобного я не видел у черноногих.
В дни благополучия при хорошем агенте, когда у них было много быков на продажу, черноногие покупали много мебели, даже хорошие ковры. Однажды ко мне зашел в такое время один друг, мы сидели и курили.
— У тебя есть книжка с картинками мебели, — сказал он, — покажи мне лучшую кровать из тех, что в ней есть. Я взял книгу.
— Вот, смотри, — указал я на рисунок, — целиком из меди, самые лучшие пружины; цена — 80 долларов.
— Выпиши ее, — сказал он, — я хочу иметь такую кровать. Ведь это только цена двух быков, разве это дорого?
— Есть другие кровати, — продолжал я, — такие же хорошие на вид, частью из железа, частью из меди, а стоят они много меньше.
— Э! — воскликнул он. — Старик Хвостовые Перья из-за Холма купил кровать за пятьдесят долларов. Я хочу иметь самую лучшую.
Не знаю, что делали бы черноногие при заключении договоров с правительством, не будь с ними мужей скво; как бы индейцы избавились без них от агентов, о которых лучше не вспоминать, так как именно мужья скво дрались за черноногих и вынесли на своих плечах всю тяжесть борьбы. Я знаю, что один из агентов приказал своей полиции убить при первой встрече одного мужа скво, который сообщил о его воровстве в Вашингтон; знаю, что другие агенты высылали мужей скво из резервации, разлучая их с семьями, за то, что эти люди слишком открыто говорили о темных махинациях агента. Но временами пост агента занимали хорошие, честные, способные люди, при которых индейцы в известной мере восстанавливали утраченное благополучие. К сожалению, такие люди не долго оставались на своем месте. При смене правительства новые власти всегда увольняли их.