Моё бесконечное падение

— Привет, красавица, — услышала я его хриплый ото сна голос. — Соскучилась? Не в состоянии дождаться утра?

Я посмотрела на светящийся циферблат часов: полвторого ночи. Не самое удобно время для звонков. Но мысли топили меня, а бежать к Коту и полоскать ему нервы по поводу убийства матери не хотелось. Другое дело Кир.

— Кир, я поговорила с Андреем…

Братец промолчал, давая мне продолжить.

— Он поможет встретиться с нотариусом.

— Что за это попросил?

— Ничего. Он лучше, чем ты о нем думаешь.

— Неужели? — в еще сонном голосе отчетливо прорезалась язвительность.

— Я кое-что узнала.

— Что?

— Мать Кота убита. Андрей рассказал мне как и почему убийство списали на несчастный случай.

Кир молчал, я ждала, когда он хоть что-то скажет или спросит.

— Кто? Он знает, кто?

— Не совсем, — я прикусила губу, быстро решая убрать ли отца из истории или принять такой вариант, как возможный факт. — Возле заряженных ружей сидел м-мой отец и Сергей.

— Твою же!..

Я по голосу слышала, как Кир вне себя. Как и я, брат первым делом подумал на своего отца. Чуть позже он конечно же решит, что убийство мог сделать второй, но пока…

— Кир, Андрей считает, что мой папа и твой были в сговоре, чтобы засадить в тюрьму отца Кота.

— Фигня какая-то, Вит. Не понимаю… Зачем?

Вот, тот же вопрос, из-за которого не могла уснуть я.

— Не знаю, — вздохнула. — Но все ответы, как ты понимаешь, у Сергея.

— Понимаю. Но он не говорит. Не хочет говорить.

— А если что-то придумать, чтобы заставить его рассказать нам свою версию?

Кир помолчал и хмыкнул:

— Ты готова узнать от моего папаши, что в убийстве причастен твой отец?

Я вздрогнула и отняла телефон от уха. Ну конечно, ведь в отличие от Андрея и Сергея, мой папа защитить свою честь уже не сможет.

— Вита? Не молчи. Слышишь? Я подумаю, как вытащить из них правду. Хорошо?

— Да, — тускло ответила я.

— Хорошо. А пока спи, не сближайся с Синельниковыми и встреться наконец-то с нотариусом или юристом.

— Да…

— Спокойной ночи, малышка.

Голос братца изменился, но моё опустошение сегодняшними эмоциями и нашим разговором уже накрывало тяжелым сонным безразличием.

Кир поможет, я знаю, но некоторые вещи мне придется сделать самой.

Сон темным покрывалом накрыл сознание, но я чувствовала темноту, словно та мне снилась.

И из этой плотной холодной темноты вышел Сергей. Я вскрикнула, хотела убежать, но завязла во тьме, а он подошел и накинул мне на плечи мою куртку:

— Ты убежала совсем раздетой, — я чувствовала его большие тёплые руки на плечах, слушала грустный обиженный голос.

Наверное, Сергей ничего не понял, обиделся на меня заслуженно. Он же заботился, хотел, как лучше. От его рук по телу разливалось тепло. Я медленно повернула голову к отчиму, чтобы извиниться. Сейчас, как никогда, я чувствовала себя виноватой.

— Сними! Сними немедленно!

Ко мне подбежал взбешенный Кот, сорвал с плеч куртку и отбросил в сторону. Я не успела ничего сказать, как заметила Андрея, хладнокровно вскидывающего ружьё и целящегося в нас.

— Нет! — закричала я, бросаясь на Кота и отталкивая его с пути выстрела.

Но выстрел раздается громовым раскатом, и пуля находит свою цель. Я слышу звук падающего тела и тяжелый вздох. Мне не надо оборачиваться, чтобы знать, кого я там увижу.

Казалось бы, справедливость восторжествовала, Андрей наказал убийцу своей жены. Но на его лице странная ухмылка, словно он убрал еще одного свидетеля своего преступления.

— За что? За что-о-о?

Оборачиваюсь на чужой вой и вижу над телом Сергея Кира. Тот стоит на коленях перед ним и рвет на себе волосы.

— За что? Сначала мама, теперь ты!

Мне так жалко Кира, сердце разрывается. Он не должен так страдать, не должен терять родных. Теперь он останется совсем один, как и я!

Кидаюсь в его сторону, но Кот сдерживает меня, крепко прижимая к своей груди. Кир замечает это движение и его злость переключается на нас. На меня.

— Это всё ты! Из-за тебя! Лучше тебе сдохнуть.

В ужасе я сама вжимаюсь в Кота, смотрю, как сломленный Кир, скрывая слезы, уходит прочь. И я хочу окликнуть его, утешить, но знаю, что он не примет мою жалость. Что угодно, но не жалость.

Снова подступает темнота, я перестаю чувствовать объятия Кота, зато и братца больше не вижу, и это дает чувство ложного облегчения. Оглядываясь в поисках теплой куртки. Она где-то здесь, недалеко. Кот кинул ее в сторону…

Тьма раздвигается ровно настолько, чтобы я увидела, как мачеха, подбирает куртку и уносит… в спальню отца? Возвращает в комнату живущего теперь там отчима? Зачем?

Но когда Мари приоткрывает дверь, я охаю. На постели мой папа, таким, как я запомнила его за долгие месяцы бессилия и болезни.

Я бегу к двери, надеясь успеть зайти до того, как Мари захлопнет её перед моим носом. Но мачеха не закрывает дверь, наоборот, оставляет открытой, чтобы я видела, какая она заботливая.

— Тебе холодно, дорогой? Озноб? Я укрою тебя. Вот так.

Мари тщательно укрывает папу моей курткой, мне даже кажется, что душит его. Вся эта забота напускная, я вижу это по торжествующему лицу мачехи. Его выражение почти такое же, как у Андрея. Словно она устраняет помеху.

Устраняет. Моей курткой.