Моё большое маленькое Я

— Микеле, — продолжил он, — я тебя знаю, ты мне как брат, ты должен верить мне, когда я говорю тебе, что ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь большего, и сам об этом знаешь. Как и все люди, ты не обязан играть заданную тебе роль, ты же несешь в себе чудо, черт возьми. Разве у тебя не возникает ощущения, что ты лучше, чем есть на самом деле, что в своей жизни ты способен на большее? Неужели ты никогда не замечал, что идешь по жизни, судорожно сжимая рукой тормоз?.. Каждый человек втайне уверен в этом. Твой отец, например. Ты когда-нибудь задумывался о том, что он намного глубже, чем кажется? Что его внутренний мир богаче той жизни, которую он ведет? Подумай об этом.

— А Франческа?

— Микеланджело Буонаротти говорил, что, когда он смотрит на глыбу мрамора, он уже видит заключенную внутри нее скульптуру и его работа состоит только в том, чтобы убирать все лишнее, что скрывает совершенное творение. То же самое и с нами происходит. Внутри нас уже есть все, пусть это все и недоступно глазу. Произведение искусства заложено в нас изначально. Но оно скрыто, поэтому нам надо найти инструменты, чтобы его открыть. Чтобы раскрыться самим. И твоя проблема совсем не в том, оставаться тебе с Франческой или нет. Это ложная проблема, которую ты ставишь перед собой, чтобы уйти от другого, настоящего вопроса. Любой человек, не сумевший освободить свою вторую половину, любой, кто не найдет ее, будет жить как узник, а его любовные увлечения станут всего лишь часовой прогулкой заключенного, для которого долгожданный выход на воздух становится самым прекрасным событием, происходящим в его жизни. И вот когда я понял это, я решил, что мне больше не нужна такая часовая прогулка, я больше не хотел нести другим людям свой урезанный глоток воздуха. Я мечтал выйти на свежий воздух. Я хотел дышать полной грудью. Я жаждал жизни, достойной свободного человека. К тому времени я уже успел обжиться в своей камере. Я знал, как распорядиться своим временем, своим тесным помещением. Но жил я в окружении людей, которые, как и я, находились в тюрьме.

Федерико остановился. Но лишь на мгновение.

— Одно дело, когда ты желаешь, чтобы тебе действительно стало хорошо, и другое дело, когда ты хочешь сделать свою жизнь лучше. Если ты всего лишь хочешь жить лучше, то тебе вполне достаточно время от времени влюбляться, что-то приобретать для себя и ждать повышения зарплаты. Обживать свою камеру. Ты и дальше можешь продолжать вести такую жизнь, но только помни, что ты рожден, чтобы наслаждаться солнцем. Если ты зажигаешь настольную лампу, вместо того чтобы распахнуть окно и залить комнату потоком солнечного света, то со временем ты просто забудешь о солнечных лучах, а настольная лампа в твоей комнате превратится в солнце… Ты волен поступать как хочешь, но в одном я твердо уверен, поэтому и не устаю тебе это повторять: ты намного глубже, чем это кажется. Поверь мне. Я бы все отдал, чтобы ты смог хоть на мгновение увидеть себя таким, каким я тебя вижу, каким ты встаешь перед моими глазами. Тогда у тебя отпали бы все сомнения.

— И что я должен делать?

— Этот же вопрос ты задавал мне пять лет назад. Я не учитель жизни, я просто откровенно говорю тебе то, что думаю. Хотя вполне возможно, что это сплошной бред. Например, тебе хочется написать эту чертову книгу, ты об этом еще со школы говоришь. Почему ты еще ее не написал? Начни записывать мысли, которые приходят тебе в голову, и, быть может, потом, когда ты сядешь за работу, ты поймешь, что тебе хочется написать не книгу, а песню… или заняться дизайном мебели, кофейной чашки, открыть газетный киоск — кто знает, что ты почувствуешь? Но только сделай первый шаг…

Я не стал говорить ему о предложении Эльзы Францетти, чтобы не выглядеть полным дураком.

Черт возьми, а ведь он попал в самую точку! Точно, в десятку. Конечно, я не жил той жизнью, которой хотел бы жить. Что же касается моих любовных увлечений, я постоянно ошибался в своем выборе, потому что надеялся обрести внутреннюю гармонию и целостность в союзе с женщиной. Но нельзя склеить два предмета, если от одного из них отколот кусок. Их можно только прислонить друг к другу. В этом Федерико был прав.

Мои любовные отношения с женщинами отравляли беспокойство и тревога. Я часто ревновал. К счастью, даже сегодня многие женщины думают, что мужчина ревнует, потому что любит, и видят в ревности проявление любви. Я тоже оправдывал свою ревность любовью, но на самом деле я ревновал, когда чувствовал угрозу для своего привычного образа жизни. Я держался за него, как хромой держится за костыли.

Получалось, что мои любовные увлечения своими корнями уходили в страх. Я боялся потерять подругу, потому что сам по себе не мог испытывать сильных эмоций, боялся оказаться в одиночестве, лишиться опоры и вновь пережить эмоциональную хромоту. В моем сердце не зарождалось настоящее чувство, мой выбор лишь помогал мне лучше чувствовать себя в жизни.

Никто еще не говорил со мной так прямо и откровенно, и никто еще так точно не указал мне на мои проблемы.