Моё чужое сердце (СИ)

Затем я очнулся. Всё расплывалось перед глазами, а своего тела в тот момент я почти не ощущал. Что произошло? Я умер? Но ведь я ДОЛЖЕН жить. ДОЛЖЕН вернуться. Я обещал. Поклялся…

Мысли оборвал голос доктора Дженкинса. Он уверял меня, что операция прошла успешно, а мой организм не отторгал новое сердце. Впрочем, сильно радоваться пока не стоило, тут же предупредил меня хирург, ведь мне предстоял ещё долгий курс лечения, а также реабилитация после перенесённой операции.

Клэр я увидел на другой день после того, как пришёл в себя. Тогда я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Даже боль в грудной клетке, а также слабость, которую я тогда испытывал, не смогли омрачить эту радость, и хотя я всё ещё помнил слова доктора Дженкинса о том, что неприятные последствия вполне могли дать о себе знать, думать об этом мне тогда не хотелось. Все мои мысли были заняты лишь Клэр.

В больнице я провёл три месяца и полторы недели. Постепенно возвращался к нормальной жизни, хотя о полноценном возвращении к ней говорить было преждевременно. Меня кормили, водили в туалет, помогали одеваться, выводили на прогулку. Впрочем, дома всё было почти также. И хотя в туалет к тому времени я уже мог ходить самостоятельно, оставаться без присмотра сиделки я всё ещё не мог. Как и выходить один на улицу. Мог лишь прогуливаться по саду возле собственной виллы, медленно, то и дело присаживаясь на шезлонг. Физические нагрузки мне по-прежнему были запрещены.

О возвращении в компанию также не могло быть и речи. К счастью, всеми делами теперь занимался мой брат, компаньон и правая рука — Джеймс, который был в курсе всех деталей нашего бизнеса. Брат переживал за меня не меньше Клэр, часто навещал, появляясь то один, то в компании своей супруги Моники. Я чувствовал поддержку со стороны близких, и казалось, всё шло просто отлично, только вот…

Странное ощущение появилось примерно через неделю после операции. Мне тогда снился сон. Странный, непонятный, необъяснимый. В нём я общался с каким-то человеком, лицо которого в ту ночь я так и не рассмотрел. Я совершенно не запомнил его, а единственным воспоминанием, сохранившимся тогда после моего пробуждения было то, что мой собеседник — смуглый брюнет, очень похожий на латиноса. И ещё он был молод. Очень молод.

Наутро пришла Клэр, которая что-то говорила о своей работе, о том, что она готовит мне какой-то сюрприз, что… Дальше я её почти не слышал. Мои мысли были где-то далеко, за пределами этой палаты, клиники, а возможно, и моего прошлого. Я словно что-то искал, пытался вспомнить. И это не было связано с моей жизнью. С той жизнью, которая была у меня до операции.

Спустя некоторое время сон повторился. Но в нём я опять не смог увидеть лицо молодого смуглого латиноса. Он что-то говорил мне, смеялся, брал за руку. Странно, но во сне его прикосновения не вызывали у меня никакого раздражения. Напротив, мне было приятно, когда этот парень нежно касался моей руки.

Проснувшись среди ночи, я почувствовал сильную боль в области сердца. Чужого сердца. Я задыхался, словно вокруг меня разом закончился кислород. Значит, Дженкинс прав, и мой организм начал отторгать новое сердце? Стало очень страшно. Я не был готов к смерти, не хотел умирать вот так, не увидев мою Клэр, не сказав ей… Впрочем, я врал самому себе. Я вообще не хотел умирать. В тот момент я страстно хотел жить.

Врачам удалось стабилизировать моё состояние. После этого сны прекратились, а воспоминания о латиносе, который держал меня за руку, будто исчезли из моей головы. Осталось лишь странное чувство, что я вдруг стал одинок. Несмотря на присутствие Клэр в моей жизни. Несмотря ни на что.

Сон вернулся за неделю до выписки из клиники. Как видение, неожиданно нагрянувшее в самый неподходящий момент. Я снова видел парня, смуглого, черноволосого, молодого. Он стоял совсем близко от меня, мы были одни в каком-то тесном помещении, в полумраке. Латинос неожиданно приблизился ко мне, проводя рукой по моей обнажённой груди. Затем его пальцы скользнули ниже, словно он пытался стащить с меня бельё. Я стоял, при этом совсем не испытывая страха, стыда или брезгливости. В тот момент мне отчаянно хотелось продолжения.

Я проснулся неожиданно, в первый момент ощутив лишь сильное возбуждение. Впервые после операции я по-настоящему желал секса. А мой член стоял, вполне готовый к активным действиям.