Моё искупление

— Ложись на кровать, — грубее приказывает он. Малик всё также крепко сжимает кинжал, направляя его в мою сторону.

— А если я ослушаюсь?

— Я заставлю тебя выполнить мой приказ, но будет значительно хуже.

Он действительно больной на голову. Медленно пячусь назад, пока не достигаю кровати. Также не спеша опускаюсь на мягкое покрывало. Что бы ни задумал этот псих, точно не отступит. Вижу это в его взгляде.

— Умница, — снисходительный тон говорит, что мужчина доволен. — А теперь раздевайся, принцесса.

— Ты сказал, что не будешь брать меня силой, — и всё-таки верить ему нельзя.

— Я сказал, что каждый наш секс будет для тебя желанным. Это не одно и тоже, — смеётся мерзавец. — А теперь будь хорошей девочкой и сними платье.

— Даже не подумаю.

— Если это сделаю я, тебе будет очень больно, — по глазам вижу, что он не лжёт. И это до чёртиков пугает.

Казалось бы, я должна привыкнуть, но не могу. Смотря на Малика, я всё ещё вижу того влюблённого парня, каким он был в Греции. Я вижу перед собой Винсента, который сдувал с меня пылинки. Как мне теперь привыкнуть к монстру, за которого выхожу замуж.

Медленно стягиваю с себя платье. Игнорировать жадный взгляд мужчины очень трудно, но я пытаюсь. Спустя минуту остаюсь в одном нижнем белье, и Амрани одобрительно кивает.

— Так намного лучше, маленькая. Теперь я смогу беспрепятственно клеймить тебя.

— Сможешь что сделать?! — аллах, надеюсь, мне послышалось.

— Мой подарок, принцесса.

После этих слов Малик достаёт из кармана пиджака небольшой продолговатый предмет с золотым прямоугольником на конце, который подключается в розетку. По моему телу проходит ледяной озноб. Даже пошевелиться не могу. Я уже понимаю, что меня не ждёт ничего хорошего.

— Не бойся, принцесса. Больно будет совсем чуть-чуть, — громко смеётся псих, а затем подключает свой странный аппарат к электричеству.

— Ты совсем больной? Что ты собираешься делать со мной? — дар речи ко мне вновь возвращается, и я мигом поднимаюсь с кровати. — Я не позволю тебе ничего со мной сделать.

— Неужели? Закричишь? Сбежишь? И что же ты тогда скажешь своим родственничкам, когда они увидят тебя в таком виде?

— Проклятый псих. Ты будешь гореть в аду.

— Ты повторяешься, принцесса, — подходит ко мне вплотную с раскалённой железякой в руке. — И в аду мы будем гореть вместе.

На прямоугольной вставке выгравированы какие-то слова, но я не успеваю их разобрать. В одно мгновение раскалённое железо прижимается к нижу моего живота, обдавая жгучим пламенем. Хочу закричать, но Малик закрывает мой рот своим поцелуем. Он не шевелиться, не пытается углубить поцелуй. Просто поглощает звуки моей боли, словно довольствуется изысканным десертом.

Ощущение, будто меня разрывает на части. Невыносимая боль от раскалённого железа ощущается в каждой клеточке. Словно горю заживо. Слёзы начинают течь беспрерывным потоком, но я даже не могу пошевелиться. Что-то внутри меня сломалось в этот момент. Будто душа горит вместе с кожей.

Спустя, кажется, целую вечность, Малик убирает от меня своё орудие пыток и отходит на насколько шагов.

— Возможно, это больнее, чем я думал, — как ни в чём не бывало, произносит ублюдок.

— Будь ты проклят! — это всё на что меня хватает.

— Я уже очень давно проклят и нахожусь в аду. Со временем привык так жить. И ты привыкнешь, принцесса.

Ещё секунда и я остаюсь одна. Обессилено падаю на колени, совершенно не задумываясь о своем внешнем виде. Инстинктивно прижимаю руку к ране и кричу от ужасной боли. Истерика накатывает с новой силой. Перестаю что-либо чувствовать, кроме физической боли. Чувства будто исчезли совсем. Я превратилась в живую игрушку.

Всё именно так, как он добивался.

Вчерашний вечер оставил огромный след в моей памяти. А если быть точнее, Малик Амрани стал главным автором этой прекрасной картины. Он смог превратить ночь хны в незабываемое зрелище своим поступком. Я до сих пор нахожусь в шоке.

Мой разум и тело не могут полностью свыкнуться с тем, что произошло. Ноющая боль с каждой секундой становится невыносимой. Стоило лишь прикоснуться к месту, где было нанесено это животное клеймо. Амрани без зазрения совести заклеймил меня, как какой-то скот. Превратил в одну из подобий падших женщин.

Малик решил, что ему всё можно. Я ведь просто игрушка в его умелых руках. Кукла, с которой он творит всё, что захочет его гнилое сердце. Ком в горле застревает, как только воспоминания атакуют новой волной. Даже сейчас ощущаю, как горела моя кожа под орудием, которое использовал Малик.

Боль была настолько сильной, что я ощущала её каждой клеточкой тела. Я не могла сдерживать жгучие слёзы. И только губы Малика, которые заглушали поцелуем мои стоны, не давали провалиться в бездну. Это настоящий ад, не иначе.

Самое обидное и паршивое, что в моей жизни так и не появился человек, который бы смог защитить меня от моей семьи и от подонка Амрани. Рядом нет никого, с кем бы я могла поделиться своими горестями. Некому рассказать обо всём случившемся. О том, как я не хочу выходить замуж. Рассказать о самой главной боли. О той, что сжигает меня каждую ночь стоит только закрыть глаза.