Моё неснятое кино

— Ну, не думаю, — прошелестел гость. И ушел.

День в день, на двадцатые сутки после нашей встречи, он стоял передо мной — выглядел точно так же, как и при первой встрече, но слева и справа подмышками были зажаты два вытянутые фанерные ящичка. Он раскрыл обе крышки — там лежали левая рука и правая нога нашего будущего героя. Я обомлел от счастья! И что-то высказал. Он вынул руку-муляж из футляра, ухватился за деревянную круглую палочку, привязанную к крепкому скрученному шнурку и легко потянул — кисть руки судорожно дёрнулась. Я ещё раз восхитился, а он тем временем поставил муляж ноги на письменный стол и сказал:

— Теперь вы. Дёг'рните, — его длинный указательный палец уткнулся в плохо оструганную палочку.

— Не бойтесь, дёг'рните.

Я выполнил указание: нога — не только пальцы, но и вся икроножная мышца — судорожно сократилась. Это было уже художественное исполнение отдельной конечностью «роли укушенного» Такого и ожидать было нельзя… Его «рука» и «нога» были моей первой кинематографической победой. Я своего восторга не скрывал.

Он снисходительно прошелестел:

— Идите в бухгалтерию и сделайте так: по тысяче за каждый объект. Мне — по тысяче. Эти вычеты пусть оставят себе. Но прямо сейчас.

У-у-у! Он знал, что Киев запросил по «двадцать пять», ему кто-то сказал, в кино секретов нет! — помните: «двадцать пять тысяч за каждый объект». Его глаза чуть посмеивались, он был гордый настоящий мастер.

— Только чуг'р, деньги не мелочью! И весь пластик вег'рнуть — до г'рам-ма.

— Клянусь! — сказал я и поднял его «левую» и свою правую руку.

Этот жест ему понравился.

— Всё? — спросил он.

Дело было вовсе не в том, что Мастер сильно картавил и слова произносил по-местечковому нараспев, а в том, с каким безразличием он всё это проделывал — вовсе не заботясь о том, как к этому отнесётся собеседник.

Я знал, что научно-популярное кино вовсе не искусство, это род кинематографической деятельности, оно оперирует логическими, научными, поучительными, даже наставительными категориями — у него нет времени, возможности, способа оперировать образами, разве что подобием… А тут — одна рука, одна нога, и образ готов: по такой «руке-ноге» можно судить о человеке целиком. «Да он художник, скульптор, маэстро. Так, наверное, писали, лепили Буонаротти, Леонардо… Вот это трюк!..»

Я достаточно подробно рассказал о мастере для того, чтобы вы сразу догадались, о ком я вспомнил, когда пришлось отвечать на вопрос: «Откуда вы возьмёте настоящих акул?».

Живых нам снимет в Красном море знаменитый капитан Кусто — мы с ним оказались побратимами на VI Всемирном фестивале Молодёжи и Студентов в Москве. Они и мы разделили Первое место и Золото: он за «Мир тишины», мы за «Старт в стратосфере» — ему отдали и диплом и Золотую медаль, а нам заказали дубликаты. Ив Кусто любезно согласился на нашу просьбу, но ведь с теми, живыми акулами нашего героя не снимешь… Надо было срочно отыскать в Москве этого чудо-мастера, замечательного еврея. И уговорить его — согласится ли?.. Ведь он «штучка с ручкой», что захочет, то и отчубучит… Когда после столь благополучно выполненного заказа в бухгалтерии сказали, что он может придти за деньгами в четверг на следующей неделе, он молча взял подмышки оба ящичка и направился к выходу. Я понял, что мы его больше не увидим никогда… Поорали-покричали-поуговаривали, но деньги, все сполна, он получил в этот же день, только часом позже. И удалился без трогательного прощания.

Когда его привезли в Питер на «ЛЕНФИЛЬМ», и он степенно вошел…

Это был уже большой кабинет режиссера-постановщика с эркером и роялем!

Нас было двое, он один. И все в том же ужасающе длинном пальто, тот же усталый, безразличный взгляд:

— Ну, что теперь? — спросил он, как ни в чем ни бывало, как будто он только вышел за дверь и тут же вернулся.

На крышке рояля были разложены все разработки и множество фотографий. Ещё на научпопе мы с Никитой привыкли трудиться добросовестно и научно обоснованно: акулы всех видов и почти всех морей и океанов, с описанием размеров, расцветок, привычек и повадок… Он на всё это взглянул мельком, спросил:

— И какая?

Я ответил:

— Вот хотели с вами посоветоваться…

— Зачем?.. Вы уже посоветовались в Киеве?.. Сколько?..

У меня похолодело в животе. Киевский институт кибернематики запросил за радиоуправляемую двухметровую акулу сто семьдесят пять тысяч, а у нас на весь фильм было триста сорок!.. Я ему ничего не ответил, и он понял моё молчание.

— Так какая? И р'азмеры… р'азмеры?

— Вы будете здесь ночевать? Гостиницу вам приготовили…

— Нет. Сегодня ноль-ноль уеду.

— А чего торопитесь?

— Так…

Мы начали работу и вскоре согласились на том, что будут изготовлено три акулы: первая — два двадцать, вторая — метр пятьдесят, третья — метр ровно. Мы, все трое, не знали, как они поведут себя в воде, какая подвижность будет возможна — мы подстраховывались… Отдали ему все фотографии, подарили красивую папку — у него в руках вообще ничего не было.