Моё пост-имаго

– Черный Мотылек хоть и не Ржавый Мотт с кафедры, но все же довольно крупный представитель чешуекрылых. Согласно описаниям профессора Гиблинга, – бабочник кивнул на книгу, – встретившаяся ему особь обладала размахом крыльев в три фута.

– Куда же он тогда мог деться? – спросил Джаспер. – Так, чтобы никто его не заметил?

– Надеюсь, скоро мы это выясним, – сказал доктор.

Кэб встал и фыркнул, выдыхая горячий пар.

– Прибыли! – хрипло сообщил кэбмен. – Улица Семнадцати Слив, дом пятнадцать, литера «а»!

Пассажиры открыли дверцы и шагнули в туман. Доктор расплатился с извозчиком, тот почтительно кивнул и толкнул рычаг. Экипаж затрясся и всего за несколько мгновений сгинул в тумане – вскоре даже рычание от его парового двигателя стихло.

– Прошу за мной, господа. – Мистер Келпи направился к подъезду. Доктор Доу и Джаспер двинулись следом.

Окошко консьержа было прикрыто, из-за него раздавались голоса, время от времени прерываемые помехами трансляции, – шла передача по радиофору.

– Добрый день, мистер Боббин! – Мистер Келпи громко поздоровался с окошком и не останавливаясь прошел дальше, к лестнице. – Он очень старый и почти все время спит, – пояснил спутникам помощник главы кафедры. – Его могут дозваться только какие-нибудь посыльные, да и то не всегда.

– Именно он принимал багаж профессора Руффуса?

– Полагаю, мистер Боббин сопроводил саквояжных курьеров и открыл им квартиру.

– Рискованно вот так пускать кого ни попадя, – заметил доктор, глядя под ноги, чтобы не споткнуться на плохо освещенной узкой лестнице.

– В Паровозным ведомстве все строго и надежно, ведь им руководят джентльмены из Старого центра, – сказал мистер Келпи. – Они держат там все железными руками и не позволяют своим служащим вольностей. Да что там, если бы в ведомстве верховодили местные, отправления давно прекратились бы, а вокзал, наверное, разобрали бы на части.

– Только представь, дядюшка! – вставил Джаспер. – Едешь ты себе на поезде в Габен и за несколько миль узнаешь, что ехать-то больше некуда! Вокзал разобрали! Ха-ха!

Доктор промолчал. Он считал, что невозможность заявиться в этот город – не худшее в жизни упущение. А может быть, даже наоборот, весьма счастливое стечение обстоятельств.

– Домом владеет миссис Терноббль, но она здесь не живет, – сообщил тем временем мистер Келпи. – У нее коттедж в Сонн. Апартаменты профессора Руффуса на последнем этаже. Паровой лифт уже давно не работает: мистер Боббин забывал поддерживать топку котла, и его просто перестали использовать.

– Позвольте нескромный вопрос, а откуда у вас ключ? – спросил доктор.

– Раз в неделю я прихожу, чтобы покормить Сонных Малехов.

– Что-то мне кажется, что это не коты, – улыбнулся Джаспер.

– Это определенно не коты, – улыбнулся ему мистер Келпи. – Пока профессор в экспедиции, я забочусь о них, кормлю крошек, подливаю экстракт тропического воздуха в инсектарий.

На самом верхнем этаже были лишь две квартиры да крошечная лесенка, ведущая на чердак. Мистер Келпи направился к бурой обшарпанной двери, вставил в замочную скважину ключ и, приложив изрядную долю усилий, попытался его повернуть. Ничего не происходило, и, догадавшись в чем дело, бабочник проворчал:

– Эх, мистер Боббин… Он снова забыл запереть дверь. Уже не в первый раз такое.

Повернув ручку, мистер Келпи открыл дверь. Из квартиры тут же потянуло сладковатым приторным запахом.

Джаспер поморщился, и помощник главы кафедры поспешил объяснить:

– Это из-за инсектария…

Пройдя в квартиру, он зажег газовую лампу. Доктор и его племянник вошли следом.

– Будь я проклят! – Джаспер ахнул.

– Джаспер, ты помнишь, что мы говорили о ругательствах?

– Да, дядюшка…

И все же реакцию мальчика можно было понять: не каждый день такое увидишь.

Все стены вплоть до потолка, да и сам потолок, прятались под сотнями застекленных рамочек с засушенными бабочками внутри. Их здесь было намного больше, чем в кабинете профессора Гиблинга.

– Коллекция профессора Руффуса, – с грустью отметил мистер Келпи. – Лучшая в Габене.

Доктора Доу обстановка квартиры совершенно не волновала. Его интересовали чемоданы. Саквояжные курьеры обычно оставляли багаж рядом с дверью, но в этот раз они особо озаботились и внесли его в гостиную.

– Все интереснее и интереснее, – сказал доктор таким тоном, с каким обычно констатировал чью-то смерть.

Несколько чемоданов, цилиндрическая шляпная коробка и парочка ковровых сумок были перевернуты и разворочены; все их содержимое валялось на полу: инструменты, книги, переносной фонограф без записывающих цилиндров, фотокамера без стекол для съемки. Дорожные костюмы профессора были свалены в кучу, кто-то вытащил из шляпной коробки и бросил рядом песочный пробковый шлем.

Доктор взглянул на зашторенное окно, быстро прошел через гостиную к спальне, толкнул дверь и, никого там не обнаружив, вернулся.

– Кто бы в квартире профессора ни побывал, – сказал он, – сейчас их здесь нет.

– Думаю, и дневников тут никаких нет, дядюшка. – Джаспер наклонился над чемоданами, разглядывая перелопаченный багаж.