Моё сердце в тебе бьётся

- Заткнул? Доволен? Вот посмотри к чему привели все эти твои…э-э-э…подлые инсинуации!

- Слышь, инсинуация ты ходячая, допивай чай уже, – и почему-то в голос заржал.

Вот так – у меня горе, а ему весело. И так было всегда.

- Чего ты ржешь, дубина? – прищурилась я.

- А что мне плакать что ли? Ты вообще представляешь, как мне фортануло? – спросил и хищно облизнулся.

- Фортануло? – ошарашенно выпучила я на него глаза.

- А что бы нет? Ты прикинь, я тебя мечтал достать с детского садика, а ты все ходила с этим своим лицом «я королевишна, мне на все до звезды». И вот гляди! Ничего лучше не придумаешь, будешь теперь нон-стопом, двадцать четыре на семь рядом со своим раздражителем. Смотри не влюбись, Княжина, я тогда буду долго ржать. Как бы не помереть от передозировки потом эндорфинами.

- Ты несешь какой-то словесный понос, Соболевский, – скривилась я.

- И ничего не понос. Стерпится – слюбится. Слышала о таком? – и так довольно разулыбался, что я угрожающе сделала шаг в его сторону.

- Я не влюблюсь в тебя никогда! Никогда! Ни за что! Ясно? Я что, дура что ли? – вспыхнула я и вся содрогнулась, а потом и зачухалась, будто бы стряхивала с себя мерзких паразитов.

Таких же мерзких, как и этот шут гороховый!

- Ну, во-первых, никогда не говори «никогда» …

- А, во-вторых, заткнись, Соболевский! Иначе меня стошнит от твоих этих влажных фантазий!

- Ладно, раз тебе дурно, то пошли прогуляемся. Дождь как раз закончился. Надо забрать твои вещи до того, как в комнату вернется Нечаева.

- Блин, точно, – прикусила я подушечку большого пальца и тут же гадливо отерла рот.

- Что такое? – нахмурился парень, видя мое перекошенное лицо.

- Я дотронулась губами и зубами до твоей руки. У-у, гадость какая!

- Это не твои губы и зубы, а мои. Угомонись и пошли, – зло выдавил из себя и махнул в сторону входной двери.

И мы выдвинулись на улицу, осторожно шагая вдоль немного скользких от дождя дорожек. И прямиком к тому месту, где стоял двухэтажный домик, что приютил нас в этом гиблом месте.

- Княжина, смилуйся, – вдруг услышала я почти злобное сопение Соболевского.

- Чего тебе? – оглянулась я на отстающего одногруппника. Ну да, у меня теперь ноги длиннее, этому только поспевать приходится.

- Перестань вилять задом! Вдруг кто увидит? Подумают, что я заднеприводный.

- А ты тогда перестань вышагивать так, будто собрался кого-то убивать! Этот походон твой палит всю конспирацию! – грозным шепотом наехала я в ответ.

- Алёна! – грозно.

- Никита! – предостерегающе.

- Ой, ну все, – махнул на меня рукой манерно, а потом рассмеялся, как обкуренный комар, повизгивая в ночи, – всегда мечтал это сказать…

- Придурок, – закатила я глаза к коварным небесам, что посмели свести меня с этим питекантропом, а затем потопала дальше, стараясь решить все наши проблемы как можно раньше.

И у нас получилось.

В домике почти никого не было, не считая какую-то девушку, что одетой спала в кресле на первом этаже. Видимо, погуляла на славу. А мы перли к цели. Второй этаж, моя сумка в руках Соболевского и вот мы уже бодро вышагиваем обратно.

А там уже Никита берет свой телефон и начинает беспрерывно строчить кому-то сообщения.

- Это ты с кем? – спрашиваю я.

- С Решетовым. Пишу, что довел тебя до экстаза и мы, ведомые запредельными чувствами, решили с тобой свалить с утра пораньше в город, дабы не смущать своими брачными играми окружающих.

- Чё? – захлебнулась я возмущением.

- Княжина, – смачно вписался в ладонь лицом, – тебя так просто вывести из себя! Как ты вообще живешь в этом мире такая блаженная?

- Да пошёл ты! – огрызнулась я и уселась на стул, закидывая ногу на ногу, а руки складывая на груди.

- Я распознал твои сигналы, но на людях так не садись, – и я тут же состряпала позу натурального гопника.

- Так лучше?

- Определенно, – сухо кивнул Соболевский и продолжил переписку.

А потом, спустя пару минут, встал, протянул мне руку и безапелляционным тоном выдал:

- Все, пошли, пора спать.

Но я только округлила глаза, встала на ноги и начала пятится от него, приговаривая:

- Куда пошли? Я с тобой больше никуда не пойду!

- Господи, дай мне сил и терпения не придушить эту женщину до утра, – вознес к небесам быструю молитву Соболевский, а потом посмотрел на меня устало и обреченно.

- Не пойду, – упрямо махнула я головой.

- Тут две спальни, Княжина. Шевели колготками вон туда, – и кивнул на еще одну дверь, что находилась рядом с той комнатой, в которой мы переодевались в темноте.

На такие условия я была согласна. Но с одним «но».

- Спим одетыми! Понял?

- Понял, понял. Иди уже!

Вот только, оставшись в комнате в одиночестве, я опять совершенно растерялась, а затем и с ужасом поняла, что опять начинаю впадать в истерику. Какой на фиг сон? Мне бы тут Богу душу не отдать на нервяке!

И я окинула уютную спальню унылым взглядом, прихватила пульт от телевизора и жамкнула по кнопке включения. Через пару минут нашла какой-то фильм на популярном канале и заставила себя всмотреться в видеоряд.