Моё сводное наваждение

Я искренне смеюсь над тем, что папа по ошибке принял своего друга за преподавателя информатики, на пары которого не ходил полгода, и в знак извинений и, конечно же, в надежде на хорошую оценку пытался всучить ему бутылку хорошего коньяка. Олег ее забрал, пообещав отцу поставить «зачет», а затем папу прогнал из аудитории настоящий преподаватель.

С тех пор они крепко дружат.

Я одно время считала, что у нас с Мартой тоже дружба на долгие годы, но случилось то, что случилось. И я вдруг чувствую сожаление от того, что теперь, когда мамы рядом нет, я бы могла возобновить наше общение, но моя подруга детства так же далеко, как та, что положила конец нашим дружеским отношениям.

Папа замечает мою нечаянную грусть и интересуется:

— Все в порядке?

Я беру себя в руке и улыбаюсь:

— Да. Кстати, необязательно довозить меня до парковки, я могу выйти у дороги.

— Мне не сложно, Люба.

Мы прощаемся с отцом, он желает мне легкого урока, и я иду в зал.

Все проходит как обычно. Преподаватель, строгий, статный пожилой мужчина, когда-то работавший в популярной в прошлом труппе, как всегда, в не самом хорошем расположении духа. Меня он откровенно терпит, других иногда подбадривает или ругает, самым старательным достаются сухие комплименты. Меня бы он тоже ругал, но однажды понял, что это бессмысленно. Я не люблю балет. Считаю, Руслан Борисович бы с удовольствием уже давно указал мне на выход, но с ним поговорила моя мама. Да и те деньги, что он берет за уроки, играют свою роль и лишними никогда не бывают.

Сегодня его любимицей неожиданно становится относительно новенькая девушка в нашей группе.

Вот в ком заметен огонь. Любовь к танцу. Любому, даже к балету.

Я с первого урока обратила на нее внимание. Она ничем не выделялась поначалу. Была робкой и скромной не меньше меня, но когда зазвучала музыка... Я словно увидела перед собой другого человека. Наверное, так и происходит, когда любишь что-то всем сердцем — ты раскрываешься, как бутон розы в саду по утру. У нее плохо поставлена стопа, руки не всегда держат необходимое напряжение, ей нужно учиться даже больше, чем мне, но страсть к танцу затмевает все ее технические погрешности.

Вот бы и мне так же любить балет, чтобы не расстраивать своими «успехами» маму и бабушку.

После раздевалки я выхожу на улицу и только тогда набираю номер водителя — подышу воздухом на лавочке рядом, пока его жду.

— Алло?

— Здравствуйте! Это Любовь, дочка Андрея Викторовича. Папа сказал, что вас предупредили о том, что меня нужно будет забрать из города. Я как раз освободилась.

— Эм... Галина Федоровна решила съездить в ЦУМ и сообщила мне, что вы вернетесь домой на такси. Это не так?

— Решила... О... Да, все верно. Такси. Вылетело из головы. Простите.

Я скидываю звонок и с назревающей паникой оглядываюсь по сторонам. Закусываю нижнюю губу от волнения. У меня нет денег на такси. Карта отца так и лежит под одеждой в комоде. В общественном транспорте я не ездила ни разу! Впрочем, и чтобы прокатиться на автобусе впервые, тоже денег нет. Что... Что мне делать? Идти пешком?

— Прости, — раздается голос за моей спиной, и обернувшись, я вижу новенькую. — Ты выглядишь взволнованной. Возможно, я лезу не в свое дело, но... У тебя что-то случилось?

— Эм... Ничего такого, — пытаюсь я улыбнуться и успокоиться заодно. — Спасибо, что спросила.

— Тебя зовут Люба, верно? — протягивает она мне руку. — Я Ксения[1].

— Знаю, — все еще немного взволнованно выдыхаю я, пожимая ее ладонь. — Все три комплимента от преподавателя начинались с твоего имени.

— Да... Сегодня он был очень щедр на похвалу, — смеется она.

Я тоже смеюсь, и волнение постепенно отступает. Мы продолжаем обсуждать сегодняшний урок, словно знаем друг друга много лет. Ксения очень легка в общении. Вот бы и мне такой быть. Из разговора я узнаю, что она поступила в Высшую Школу Искусств[2], на специальность хореографа, а на уроки балета пошла по собственной инициативе, потому как захотела обзавестись в своем репертуаре классической базой. Чтобы потом легче было учиться.

— Могу я задать тебе еще один вопрос из серии «не моего ума дело»?

— Конечно, — улыбаюсь я.

— Я заметила, что ты не очень любишь балет. Зачем он тебе?

Наверное, все те, с кем я вместе занимаюсь, недоумевают по этому поводу... И я решаю быть с Ксенией откровенной. Ведь никто, кроме нее, не интересовался тем, что мной движет. А точнее, кто.

— Дело в моей маме. Она убеждена, что я должна заниматься балетом.

— О, как я тебя понимаю, — кивает Ксения. — Мой папа тоже был уверен в том, чем я должна заниматься. А ты... Ты пробовала разговаривать со своей мамой? Объяснить ей, что это не твое, если это так?

— Тут все сложно, — со смешком выдыхаю я. — Моя мама... Она знает, как для меня лучше.

— Многие родители думают так же. Я и сама долгое время так думала. А затем познакомилась кое с кем...

Тут мы обе отвлекаемся на звук свистящих по асфальту шин: на парковку на бешеной скорости заворачивает темно-синее авто и легко замирает недалеко от нас с Ксенией. За рулем я вижу... Мирона!