Мойры сплели свои нити

– Вы только не бойтесь меня сейчас.

– Я с вами ничего не боюсь, – ответила Катя. – Я за вами, Гек, как за каменной стеной.

Она разложила на другом полотенце ампулы и шприцы, антибактериальные салфетки. Сигнал зуммера в ее мобильном – пора, график! Гектор разделся. Катя повернулась со шприцем в руках, куда уже набрала лекарство.

Он лежал на кровати – практически полностью обнаженный, если не считать бинтов и узкой набедренной повязки. На внутренней стороне бедер – следы того страшного ожога факелом у боевиков. Все его сильное тело лоснилось от пота, что ручьем стекал по груди. Катя подошла и сделала ему два укола в бедро. Руки ее уже не тряслись, она постепенно набиралась опыта.

– Следующие через два часа, и затем опять через два, – объявила она.

– Я мокрый весь, грязный как чушка, мне надо в душ, потом от меня разит. – Он попытался встать с кровати.

– Нет-нет, вам нельзя в душ при такой температуре. – Катя удержала его. – Я полотенце намочу и оботру вас, подождите… Гек, мы все сделаем.

Она собрала пустые ампулы и шприцы в салфетку и по привычке спрятала в шопер – не выбросила в мусорное ведро в ванной, иначе хозяин отеля может решить, что они наркоманы. Снова метнулась в ванную. Намочила полотенце. Сама разделась и наскоро ополоснулась – из крана текла уже горячая вода, бойлер им включили. Закуталась в банное полотенце, скользнула в маленькую прихожую, где на полу громоздились их сумки, вытащила из шопера чистую футболку. Она всегда возила сменные с собой в шопере, и, к счастью, футболка оказалась длинной, почти как мини-платье.

В комнате окно распахнулось от ночного ветра, шумевшего в листве сада, рубашка Гектора на створке окна колыхалась, словно белый флаг. Гектор повернулся на бок, приподнялся на локте в постели. Они смотрели друг на друга.

Катя подошла к окну и прикрыла створку. Выключила верхний свет и зажгла бра у кровати. Села боком на кровать и начала бережно обтирать Гектора влажным полотенцем.

– Жар сильный, но это не страшно, даже хорошо. Мне доктор говорил, организм борется. Сопротивляется воспалению. Гек, подействует лекарство, я знаю, я уверена! Уколы помогут! И доктор был убежден. Мы справимся, Гек… Мы все вместе преодолеем. Ничего не потеряно! Швы заживут. А побочка – температура такая адская, конечно, тревожит… Ох, да что же это… У вас под сорок, наверное… Не надо только отчаиваться… Гек…

Он наклонился и поцеловал ее голое колено. Затем резко подвинулся на постели, освобождая Кате место. Она забралась в кровать, села, опершись о подушки, в изголовье. Гектор снова рывком подвинулся к ней и лег головой на ее колени. Она обняла его. Запрокинув голову, он смотрел ей в глаза.

– А на «ты» все никак? Даже сейчас? – тихо спросил он.

– С детства мечтала быть на «ты» с Гектором Троянским.

– Какая же ты красивая… Не могу наглядеться… Любуюсь тобой каждую нашу минуту вместе… – повернув голову, он снова поцеловал ее колено.

Уж, какая она была красивая в тот момент – встревоженная до предела его состоянием, встрепанная, со спутанными волосами, совсем без косметики, которую смыла в ванной…

– Прекрасная… Катенька… Нежная… ты такая нежная со мной… Никогда никто не был со мной таким нежным, как ты… Ослепительная… Чистая… Неприступная, как Артемида-охотница… Недосягаемая… Все равно я тебя завоюю… Я тебе докажу! – Он стиснул Катину руку.

Он снова весь покрылся потом. Капли на торсе. Блеск в его глазах – лихорадочный, темный, светлый, отчаянный, нежный… Боль, смешанная со страстью, что сжигала его вместе с температурой.

– Тихо, тихо, Гек, успокойся.

– Скажу тебе сейчас… – Он рванулся к ней, приблизил лицо свое к ее лицу, губы к ее губам. – Ладно… пока я такой… покалеченный…

– Гек, не надо, молчи…

– Пока такой… не как муж, как раб тебе служить буду! – прошептал он страстно, обдавая ее горячим дыханием. – Все для тебя сделаю. Одно твое слово – в огонь брошусь!

– Ты и так весь в огне. И нет никаких рабов, Гек.

– А кто есть? – прошептал он.

– Мы с тобой.

– Ты и я?

– Да, ты и я. Мы вместе. И справимся со всем вдвоем.

Катя обнимала его крепко, словно пыталась забрать его жар, разделить с ним лихорадку – если прочие вещи им испытать вместе пока недоступно. А он от температуры начал бредить. Метался на Катиных коленях, в какой-то момент в беспамятстве повернулся и прижал ее к кровати, страстно шепча, повторяя ее имя, целуя ее ноги, пытаясь сорвать с себя бинты и хирургический пластырь…

Катя громко окликнула его по имени – Гектор! И он сразу остановился.

Затем он впал в полное забытье. И даже не почувствовал, как она дважды за ночь сделала ему новые уколы.