Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода

– Уповать на Господа и учиться у кочевников, которые всю свою жизнь проводят в пустыне и питаются от ее щедрот, если это можно назвать щедростью, – отвечал он.

По поручению Моисея Ахиезер, сын Аммишаддая, начальник колена Данова, занялся организацией поисков пропитания и снабжения им народа. В помощь ему Моисей отрядил сыновей Гирсама и Элеазара, чтобы те были при деле и привыкали заботиться о благе народа. Новым начальником над писцами стал Исаак, сын Нахума из колена Данова, бывший ближайшим помощником Мардохея и сильно похожий на него внешне. Моисей очень надеялся, что внешним сходством дело и ограничивается.

Иногда начинало казаться, что тайной сетью фараона опутаны все…

– Уныло идем сегодня, – сказал Аарон, когда солнце поднялось наполовину. – Вечером соберу старейшин и пойдем к людям. Мы уже столько всего благополучно пережили, что пора отвыкать от уныния. Не запоешь ли ты, брат мой, песню во славу Господа, чтобы поднять дух людей?

– Сейчас будет лучше, если я восхвалю Господа тихим словом, – возразил Моисей, – иначе все скажут: «Нам грозит голодная смерть, а Моисею нет до этого дела». Славно воспевать хвалу Господу, но нет ничего хуже того, когда один произносит ее, а все остальные молчат.

– Люди ведут себя так, словно у них совсем не осталось скота, который можно съесть, – сказал Аарон.

– Много скота уже съедено, – напомнил Моисей, – а подъедать подчистую нельзя. Если съесть всех козлов и баранов, то не будет приплода, если съесть коз и овец, то не будет ни молока, ни сыра. А где мы станем брать шерсть, если съедим всех коз и овец? Как мы наладим жизнь в Земле Обетованной, если придем туда без скота? Нет, говоря о том, есть ли у нас еда или нет ее у нас, нельзя рассчитывать на то, что осталось от некогда тучных стад наших.

– Ты прав, брат мой, – согласился Аарон. – Не будем доводить до крайностей, но что, если жизнь заставит до них дойти?

– Я уповаю на Господа, – сказал Моисей. – Он не оставит нас до тех пор, пока крепка наша вера.

Дальше ехали молча, думали.

Во время остановки, когда уже сели трапезничать, отлучившийся ненадолго Иеффай, принес глиняный кувшин.

– Чуть не забыл, – сказал он, ставя кувшин перед Моисеем. – Еще утром приходил человек из колена Рувимова и принес сок граната для Моисея. Так и сказал: «созвучное от нашего племени»[27].

Иеффай хотел было налить сок в чашу, стоявшую перед Моисеем, но Ципора только что налила туда воды, а пустыня совсем не то место, где, не задумываясь, выплескивают воду из чаши, чтобы освободить ее.

– Благодарю, но мне не хочется кислого, – сказал Моисей.

Хотел добавить, что кислого в последнее время хватает ему и без гранатового сока, но не стал. Предводитель, пока он жив, должен вселять в окружающих, будь то весь народ или только близкие люди, уверенность.

Иеффай налил из кувшина желающим – Иофору, ценившему гранат много выше прочих плодов, Амосии, Элиуду, который, если не был чем-то занят, обычно разделял трапезу с Моисеем и его семьей, и себе. Отставив кувшин в сторону, он схватил свою чашу, залпом осушил ее и удовлетворенно сказал:

– Как хорошо!

То были последние слова Иеффая, сына Охозии, воина из колена Эфраимова, чье имя не успело прославиться, потому что, сказав эти слова, он упал замертво и больше уже не поднимался. Ципора, несшая котел с похлебкой, вскрикнула и выронила котел, оставив всех без обеда, но если бы даже она донесла его по назначению, к похлебке все равно бы никто не притронулся, не до похлебки было.

– Я обойду всех гончаров, что идут с нами, но найду того, кто сделал этот кувшин! – кричал Амосия, потрясая зажатым в руке кувшином, содержимое которого было предусмотрительно вылито. – Гончар вспомнит покупателя и назовет его мне!

По его щекам текли крупные слезы, но он не стеснялся их и не утирал.

– Пусть только попробует он не вспомнить! – вторил Элиуд, потрясая в воздухе своими огромными кулаками. – Я прибью его на месте!

– Бедный парень! – причитала Ципора, хлопая себя по щекам. – Бедный! Бедный! Бедные его родители! Бедная жена, потерявшая мужа в самом расцвете сил! Бедные его дети!

Жены и детей у Иеффая не было, но никто и не думал поправлять Ципору – пусть выражает свое горе, как ей хочется. Кто станет утверждать, что невзятая жена и нерожденные дети не заслуживают оплакивания?

Осия, еще не свыкнувшийся со своим новым положением начальствующего над армией (всего один день прошел), привел к Моисею полсотни воинов и сказал, что они должны неотлучно быть при нем.

– Я лично стану командовать ими! – пообещал он.

– Ты командуешь всеми воинами народа нашего! – напомнил Моисей. – Вот это и исполняй и не ищи себе других забот. А воинов уведи, найди им другое дело. Мне достаточно Амосии и Элиуда, который почти всегда находится при мне.

После случая с отравленной стрелой Осия уже приходил с воинами и охранял ночью покой Моисея, приходили они и на следующий день, но Моисею стало неловко, что люди не спят из-за него, и он сказал Осии, что для охраны достаточно часовых, которые ходят по стану.