Моисей. Записки Финееса

«Дни наши — как сон,
как трава, которая утром вырастает,
утром цветет и зеленеет,
вечером подсекается и засыхает…
Мы теряем лета наши, как звук,
Дней наших семьдесят лет,
а при большей крепости восемьдесят лет,
и самая лучшая пора их — труд и болезнь,
ибо проходят быстро, и мы летим…»

[97]

…Когда Моисей, благословив каждое колено Израиля, стал прощаться с народом, дал понять, что более израильтяне его не увидят, раздались вопли и стенания. Почтенные мужи, которые были подростками во время исхода, рыдали и били себя в грудь. Женщины, заливаясь слезами и причитая, до крови царапали себе лица. Громко плакали дети, которых ничем нельзя было унять. Казалось, будто стар и млад старались превзойти друг друга в выражении своей безмерной скорби. Одни сокрушались о том, что ждет их в будущем, словно впервые осознав, какого вождя и заступника они лишаются. Другие скорбели о том, что приходится расставаться с человеком, всех заслуг которого они не умели должным образом оценить. Трудно было поверить, что многие из этих людей незадолго до этого в злобе кричали Моисею: «Кто тебя поставил начальником над нами?»

Печаль народа была так велика, что и сам учитель и законодатель наш был тронут. Хотя он сам говорил, что не следует слишком явно и несдержанно отдаваться скорби, ибо человеческая смерть является следствием Божьего предопределения, на сей раз он заплакал. Признаюсь, я был потрясен происходящим до глубины души, ибо никогда раньше не видел на лице Моисея даже слезинки.

Моисей медленно направился туда, где ему было заповедано умереть. Огромная толпа следовала за ним, ни на миг не переставая рыдать. Тогда Моисей знаком руки остановил людей и принялся уговаривать их не идти за ним. Не смея перечить ему, израильтяне остановились. Моисея сопровождали только его племянник, мой отец первосвященник Елеазар, Иисус Навин и еще несколько ближайших друзей и сподвижников. Достигнув подножия горы Нево, он обнял напоследок Елеазара и Иисуса и настоял, чтобы все оставили его.

Он один взошел на вершину горы. Господь открыл его взгляду чудесную картину. Как на ладони прямо впереди, над пальмовыми рощами, виднелись твердыни Иерихона — первой мощной крепости у врат Ханаана, а вдали, у самого горизонта — различалась синяя полоса Великого Западного моря.

Иордан нес свои воды среди высоких берегов к маслянистой глади Мертвого моря, взятой в тиски желтыми, серо-коричневатыми, фиолетовыми скалами. Справа простиралось озеро Кинерет, за ним — покрытые снежной шапкой вершины горы Хермон.

Вот она, земля наших праотцев, земля, текущая молоком и медом!

И сказал Моисею Господь:

— Вот земля, о которой я клялся Аврааму, Исааку и Иакову, говоря: «семени твоему дам ее». Я дал тебе увидеть ее глазами твоими, но в нее ты не войдешь»[98].

Это произошло в новолуние последнего месяца в году[99]. В этом же месяце Моисей и родился.

Мне остается лишь привести строки, которые Елеазар и Иисус Навин в те скорбные дни по велению Господа дописали в самом конце книги «Дварим»: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу по всем знамениям и чудесам, которые послал его Господь сделать в земле Египетской пред фараоном и над всеми рабами его, и над всею землею его, и по руке сильной и по великим чудесам, которые Моисей совершил пред глазами всего Израиля»[100]…

…Отвернувшись от раскинувшейся перед ним с высоты величественной картины, испустил дух. Кончина его окутана вечной тайной, и по сей день никто не знает, где находится место его погребения.

Народ Израиля лишился своего святого пророка, великого вождя, мудрейшего законодателя, своего отца и учителя, человека, беседовавшего с Господом как бы с другом своим[101].

В течение тридцати дней мы оплакивали Моисея. А потом свернули шатры, чтобы под водительством Иисуса Навина переправиться через Иордан.

Настало время начать освобождение страны обетованной!

Клевета о смерти пророка

Под покровом тайны, окутывающим обстоятельства смерти Моисея, родились темные и отвратительные слухи. Опровергать их и вступать в спор с врагами Израиля мне всегда казалось делом недостойным. Но недавно мой любимый внук, испуганно округлив глаза и оглядываясь, чтобы никто нас не услышал, прошептал:

— А правда ли, дедушка, что Моисей не сам умер? Говорят, что его убил кто-то из своих…

И я понял, что, если не задушить эту гнусную клевету в зародыше, она будет жить в грядущих поколениях, подобно тому, как змеиное шипение несется вслед величавой поступи льва.