Мойте руки перед бедой

Алексей Савельевич, казалось, вошёл в транс и своей энергетикой подчинял себе толпу людей, полностью завладел их вниманием и вселил безрассудство во всех сразу и отдельно в каждого. Он яростно жестикулировал. Сгибал руки в локтях перед собой, как будто отталкивал от себя аудиторию развернутыми ладонями, затем наоборот – привлекал их к себе. Сжимал кулаки и стучал ими о невидимую поверхность. На губах выступила пена, но речь продолжала звучать отчётливо и завораживающе: «При назначении человека на тот или иной руководящий пост в государстве или партии, большую ценность следует придавать характеру, а не чисто академическому или, как утверждают, интеллектуальному соответствию. Нельзя считать абстрактное знание решающим фактором, ибо там, где необходим руководитель, там важен скорее природный талант к руководству, а с ним и развитое чувство ответственности, которое придает ему решимости, отваги и стойкости.

И все это я говорю вам, господа, оглядываясь на один год нашей истории, который показал мне, более ясно, чем вся моя предыдущая жизнь, как жизненно необходимы эти качества; и как во время кризиса, один единственный энергичный деятель перевешивает тысячу немощных интеллектуалов».

Лишь два человека не поддались влиянию энергичной и впечатляющей речи Босселя. Свистунов почувствовал беду и незаметно потащил Тимофея Ильича ближе к выходу. Это далось ему с трудом, так как возбуждённая толпа не замечала их и не желала расступаться. Приятели добрались до выхода, но покидать помещение столовой не стали. Они ждали, что будет дальше.

Толпа, разгоряченная последними словами Алексея Савельевича о руководителе, отреагировала мгновенно. Из зала послышались дружные выкрики, предлагавшие кандидатуру Босселя на должность главного врача, только теперь они называли её Верховый целитель.

Бося, совершенно преобразившийся добивал народ новыми высказываниями: «Однако такое общество нельзя создать с помощью одного только принуждения, но лишь захватывающей силой идеи, то есть, с помощью напряженного постоянного образования.

Но этот новый тип человека, как общественный фактор выбранный, за воплощение качеств руководителя, также должен быть освобожден от многочисленных предрассудков, которые я могу описать лишь, как лживый и полностью бессмысленный набор общественных моралей…»

Свистунов и Тимофей Иванович решили не дожидаться окончания речи. Чем закончится собрание, им уже было понятно. Они быстро шагали по коридору, и до них доносился рёв толпы. Затем послышалось дружное скандирование: «Дураки превыше всех! Дураки превыше всех! Революция “цветных пилюль”» Вероятно обидное слово «дураки» теперь ассоциировалось у больных с символом унижения и означало победу над теми, кто их так презрительно называл.

Тимофей Иванович многозначительно посмотрел на Свистунова, и тот немедленно отозвался: «Да-да. У меня это было любимое обращение».

Лозунг выдвинутый «больниционерами» «цветных пилюль» и не мог иным, потому что речь Босселя представляла собой почти дословное выступление Гитлера в 1939 году перед Рейхстагом. 30 января 1939 года в Германии торжественно отмечалась шестая годовщина прихода Гитлера к власти. В этот день в 1933 г. Рейхспрезидент Германии Гинденбург назначил главу (фюрера) Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) Адольфа Гитлера канцлером. В зале берлинской Кролль-оперы рейхсканцлер выступил перед членами рейхстага с большой речью, к которой тщательно готовился. Геббельс посетил его 29 и 30 января и записал в своем дневнике, что «Гитлер старается сделать речь образцом ораторского искусства».

Ни Свистунов, ни Тимофей Иванович этого не знали, но предчувствие беды отныне поселилось в них надолго, если не навсегда.

Тем временем беснование в столовой продолжалось. После долгого и дружного скандирования лозунга вдруг, как по команде на арену действа выскочил Костя – Рыбак, которого успели переименовать в «Крысолова» взмахнул тремя четвертушками бумажек и прокричал: «Стасюк подал заявление об увольнении!».

Толпа тут же отреагировала сменой требований. Теперь они жаждали крови, подавшего заявление, главного врача. Крысолов, заходясь в истерике и захлёбываясь собственным воплем, орал: «Вот! Вот подписи, на всех трех листах заявления! Кто не верит, может посмотреть. Своей собственной рукой подписал!».

Желающих проверить подлинность не оказалось, все и так верили. И вновь, как по команде, зазвучал очередной лозунг: «Бей врачей! Бей врачей!» Толпа дружно кричала, подпитывая самоё себя своей же злобой и ненавистью, – ре-во-лю-ция «цвет-ных пи-люль»!

Разгорячённые больные спешно вооружались невесть откуда взявшимися металлическими прутьями и палками. Куроедов быстро отреагировал и отдал команду своим подчинённым. Те также похватали дубины и теперь стали частью восставших больниционеров.

Разделившись на группы по три-четыре человека, бунтари рванулись на поиски врачей. В особенности их интересовал бывший главный врач Стасюк.