Мохнатый ребенок

Наличие Нюськи обеспечивало папе явное преимущество перед мамой. Мама это признавала, но пыталась выяснить, всегда ли Нюська была старая и в чем состояла ее мудрость. Папа отвечал, что копаться в деталях не имеет смысла. Надо прямо смотреть фактам в лицо и учиться принимать реальность. Когда мама посмотрела фактам в лицо, то догадалась: старая мудрая кошка Нюська как-то так повлияла на папу, что он навсегда расхотел иметь собаку.

Вообще-то папа ничего не имел против собак. Но он, почти как бабушка Аня, любил их на расстоянии. Только доводы у него были другие.

— Собака, — говорил папа, — требует человека с характером. Ее воспитывать надо. А ты? Разве ты сможешь воспитывать собаку? Ты не в состоянии толком воспитать даже собственных детей! Посмотри: они совершенно не понимают слова «Нельзя!». Они ведут себя как стая плохо дрессированных щенков.

Под «стаей щенков» папа имел в виду Костика и Гришку. В первую очередь, Гришку. Но так как один Гришка не мог считаться стаей, папа вынужден был прибавлять к нему Костика.

— Ты не видел настоящую плохо выдрессированную стаю! — защищалась мама. — Вот приходи ко мне в школу на переменке. Я тебе покажу!

— И это говорит профессиональный педагог! — возмущался папа. — Никто не умеет работать с детьми. Но все хотят иметь собаку! Да непослушная собака в сто раз хуже непослушного ребенка! Она может быть опасной.

— Собака — не тигр и не лев, который при каждом удобном случае съедает своих хозяев. Собака — это домашнее животное, друг человека с первобытных времен. У половины моих учеников дома живут собаки. У твоих лучших друзей есть собака, — наступала мама.

— Да знаешь ли ты, — менял тактику папа, — что хозяин собаки должен быть готов в критический момент ее ударить, если она вышла из повиновения? Ты можешь кого-нибудь ударить?

— Если потребуется, то смогу, — гордо отвечала мама. Когда она училась в третьем классе, то ударила своего одноклассника книжкой по голове, потому что тот гнусно дразнился. Но в отношениях с большой черной овчаркой, которая носит в зубах сумку и охраняет хозяев в темном парке, никакие критические моменты, была уверена мама, просто невозможны.

— А матом? Матом ты умеешь разговаривать? — вкрадчиво интересовался папа.

— При чем тут это? — мама сразу теряла наступательную энергию.

— А при том, что все владельцы кричат и ругаются на своих собак. И случается — матом.

Мама должна была честно признаться: она не очень умеет ругаться матом. («У меня было недостаточно практики», — объясняла она.) Но совсем недавно, даже не зная, как это важно для хозяина собаки, она прочитала про мат очень интересную книгу. Оказывается, пересказывала мама, в глубокой древности матерные слова считались священными и употреблялись во время земледельческих обрядов. С помощью этих слов люди призывали Небо взять Землю себе в жены. Употреблять священные слова разрешалось только жрецам. Ведь слова использовались для выражения сильных чувств — очень сильных чувств. Теперь древние обряды забыты, и матерная речь потеряла магическую силу. Однако закон, запрещающий использовать такие слова в обычной жизни, по негласному договору, действует и сейчас.

Мама увлеклась и совсем забыла: умение ругаться матом просто необходимо, чтобы иметь собаку. Она вслух размышляла, что делать с людьми, которые не понимают правил. Особенно ее интересовали случаи, когда такими людьми были дети. И эти дети учились в ее школе…

Но папа маму перебил, потому что вспомнил, как он тоже читал книгу — про исследование человеческого мозга. Оказывается, за матерные слова в мозгу человека отвечают совсем не те центры, благодаря которым человек обычно разговаривает. Эти центры находятся в другой половине головы. Они подают сигналы, когда человек сильно возбуждается.

Тут мама перебила папу. Она вспомнила, как работала в студенческом стройотряде. В то время, когда мама училась в институте, все студенты летом отправлялись куда-нибудь работать — что-нибудь строить, полоть или собирать. Это называлось «стройотряд». Однажды маминому отряду поручили перегнать годовалых телят с одного пастбища на другое. Телят выпустили из коровника, и они понеслись сломя голову по дороге. А вдоль дороги цепочкой стояли студенты и защищали своим телом засеянные поля, чтобы телята туда не забежали и не потоптали урожай. Но телята очень быстро обнаружили дыры в студенческом строю, свернули с намеченного пути и, задрав хвосты, понеслись в пшеницу. Почти как кобылица в сказке про Сивку-Бурку. Тогда все, кто стоял вдоль дороги, бросились за ними — выгонять с поля. При этом все очень громко кричали и ругались. И она, мама, тоже ругалась. Она кричала: «Ах ты, дрянь!» и «Ах, козел!» Хотя никаких козлов в стаде не было. Быть может, она даже кричала какое-то нехорошее слово. Очень может быть. Одно вот ей приходит на память. Слова выскакивали из мамы сами собой, будто кричал кто-то другой внутри нее. Теперь-то она понимает, почему пастухи всегда ругаются матом: они просто сильно возбуждаются — из-за непослушных коров.