Мокрая вода

– Хр-р-рен вам-на блюде, – в тон ему сказал Геныч.

Посмеялись, потопали на кухню.

Самое поразительное, что он не просто говорит, а к месту! – дивился Василич. – Не у всех людей это получается! И лапку тянет здороваться!

– Что ты хочешь – какаду. Да ещё одессит по воспитанию! – сказал Геныч.

Попили крепкого чаю, опохмелились по три рюмахи и разбрелись в разные стороны. Каждый в свою «деревеньку».

ПАРАллельный мир

Вечер пятницы. Благословенная пора. Впереди два дня, которые можно посвятить своим делам. Боб любил этот вечер. Телевизор не включал. Изредка? отвлекаясь от книги, поглядывал на чёрный глянец экрана, и ему виделась бесконечность, равная бессмысленности, гибельная, как чёрная дыра, в которой гасится любая энергия, – попадает в середину, и всё! Исчезает.

Возвращался к книге, думал о прочитанном. В последнее время предпочтение отдавал стихам: старался отыскать тех авторов, что в своё время было не достать, андеграунд или неопубликованное. Лежал на диване в старом безразмерном свитере, упрятав ноги в клетчатый плед. Рядом – записная книжка, карандаш. Как больной поэт Некрасов на репродукции с известной картины в учебнике «Русская литература».

Зазвонил телефон.

– Здорово, кабан-клыкан! – весело сказал Геныч.

– Здоровей видали!

– Дрыхнешь?

– Не-а. В тряпках, «Все ведмеди спят, и все зайцы спят, только я не сплю – думу думаю!»

– А чё тут думать, айда в баню завтра! Василич подписался, Михалыч дал добро. Зимние «обмороки» выпарим и смоем.

– Куда?

– На Гиляровского.

– Это Ржевские бани, что ли?

– Совершенно ага!

– Идём! – сразу согласился Боб. – А что взять с собой?

– Своё утомлённое боди, остальное – на месте. Время тотального дефицита прошло!

– У меня не боди – гранёное тело! – возразил Боб, чтобы немного пообщаться. Восемь граней, как на стакане? Или пресс – «шесть коробочек», как говорят англичане. – Генычу тоже было скучно.

– Поболе будет! Граней – как на брульянте.

– Кстати – ты знаешь, кто гранёный стакан придумал?

– Ленин в Шушенском?

– Почти угадал. Он был могильщиком, а не гранильщиком! – Геныч подержал паузу. – Скульптор Голубкина – исторический факт!

– Ты про стакан – с намёком?

– Канешна, а заодно и помоемся! Знаешь, как здорово после баньки!

– Угу – особенно первые три месяца!

Геныч засмеялся:

– В полдень у входа.

– Единственное, что нельзя изменить – это место встречи!

– Будем брать кассу!

– И шайку!

– Нормально – «Боб со своей шайкой». Плотно не завтракай! – напомнил Геныч.

Игривое настроение Геныча передалось Бобу.

Прикрыл глаза на секунду – и уснул. Проснулся так же внезапно. Двадцать минут третьего.

Встал, разделся, выключил свет. Снег падал крупными хлопьями. Будто усугубляя тишину мира, пряча убожество бетонных «бараков», лоджии, забитые всяким хламом, язвы от колёс машин, запаркованных на газонах, превращая голые, чёрные деревья и кусты в короткую сказку – кто успел, прочёл, остальные мимо пробежали.

Времена года придумали люди, у природы свой календарь.

Бабушка наверху ходила по квартире и пронзительно пела романс «Сквозь чугунные перила ножку дивную продень». Очень старалась. Потом долго двигала стулом по полу. Наконец угомонилась. И он забылся сном.

Проснулся рано, но настроение было хорошее.

Шлёпки, свежие трусы, майка, носки, большое махровое полотенце. Заварил термос зелёного чая без сахара. Термос – бывалый, потёртый, с видом китайского водопада.

Вышел в коридор, звякнул связкой ключей. Пекинес из угловой квартиры визгливо заголосил. «Дворянки» снизу подхватили, зашлись в истерике.

Потолки в подъезде чёрные от копоти. Почтовые ящики изуродованы, как мишени на полигоне, битком забиты печатной рекламой: торчит, как фитили, искушает – подойди, чиркни зажигалкой! Несколько ящиков уже горели. Так и остались рыжими, поржавели.

Свежий морозный воздух. Автобуса долго не было.

Стал уже слегка подмерзать, но мысли о парилке поднимали настроение. На столбе самопальная реклама: компьютерная помощь, выведение насекомых, нарколог с огромным опытом, пластиковые окна, металлические двери, организация переездов, ясновидящяя – отворот-приворот, законная регистрация – купить-продать, сдать-снять!

Пришли два автобуса. «Икарусы», ещё советской поры.

Вместе с Бобом в салон вошла собака. Не шмыгнула, а с достоинством – вошла. Встала посередине «гармошки». Широко расставила лапы, умело балансируя. Чёрная, лохматая, по виду – шнауцер.

Над кабиной – бегущая строка: «Любовь умирает от усталости, а хоронит её забвение». Это что – следующая остановка? Кто-то придумал. То ли в ожидании, то ли от усталости?

Быстро домчались до метро.

* * *

Огромная очередь вливалась в Каспийскую улицу. Люди несли деньги в офис ООО «НКВД» под большие проценты. Толпа была разбита на сотни. Старшие сотен каждые два часа сверяли списки. Потом можно было сбегать на рынок, попить пивка или перекусить шаурмой. Царило оживление и оптимизм. Боб обратил внимание, что некоторые поглядывали на небо.

– Должно быть, ждут манны небесной! – подумал он.