Мокруха

Периферийным зрением Амадо перехватил устремленный на Боба ненавидящий взгляд Мартина. Ему не раз доводилось видеть подобное выражение. Дурной глаз. Эль-охо дьяболико. Взгляд, преисполненный зависти и жажды мщения. Так смотрели на Амадо мужчины, ревнующие к нему его многочисленных женщин. Мужчины, завидующие его влиянию, его связям. С этим выражением глядел на него Карлос Вила и даже хотел подставить своего партнера по совместному бизнесу. Вот почему Карлос Вила теперь мертв. Амадо понял, что за Мартином надо присматривать. Если он попытается убить Боба, это принесет новые неприятности.

Любые колебания, сомнения, опасения, угрызения совести, которые, возможно, испытывал Дон по поводу вступления в интимную связь со свидетельницей проводимого им расследования, улетучились в то мгновение, когда горячий, жаждущий язык Моры проник ему в рот. Он знал, что ведет себя легкомысленно, но слишком уж истосковался по женскому телу за долгий период воздержания и не собирался позволить такой мелочи, как этические соображения, помешать ему восполнить этот пробел. Опять же, никаких законов он тем самым, вроде бы, не нарушал.

Дон одной рукой обнял Мору и ловким движением пальцев расстегнул у нее на спине лифчик. У него это всегда хорошо получалось, хотя в последние годы ему очень редко выпадала возможность применить свое умение на практике. Его последняя любовница, не слишком щепетильная помощница окружного прокурора с маленькой, плоской грудью, не носила бюстгальтера. Но, как говорится, талант не пропьешь и в землю не зароешь.

Как только груди Моры получили свободу, она торопливо стянула через голову блузку и повалила Дона на спину. Его даже удивило, до какой степени она возбудилась. Их кожа повлажнела там, где соприкоснулись разгоряченные тела. Дон потянулся к ее лобку, но Мора перехватила руку и направила к своей груди. Едва он коснулся набухших сосков, ее спина выгнулась в сладостном экстазе.

У него мелькнула мысль, что надо бы надеть презерватив– А еще было бы правильным сказать о важности безопасного секса. Но едва он успел подумать все это, Мора твердой рукой взялась за его член и направила в себя.

Ее бедра тут же начали двигаться сильными, ритмичными толчками, и Дон почувствовал, как его разум, душа и все естество устремились ей навстречу, подчиняясь этому ритму. Он увидел на ее лице гримасу животного наслаждения, большие груди колыхались в такт движениям тела и одновременно словно тянулись к Дону кончиками сосков. Его плоть отвечала так же по-звериному инстинктивно, совокупляясь с ее плотью механически и самозабвенно. Мысли только мешали.

Потом они оба испытали нечто совершенно новое для себя. Так в обжигающе натопленной парной выплескивают полный ковш неизвестного настоя на раскаленные камни, и взрывается целый вулкан жара, ощущений, запахов. Живот Моры сотрясали равномерные конвульсии, она лепетала что-то невразумительное, проглатывая звуки – хлынувшие к мозгу потоки эндорфина нарушили речь. У Дона мелко завибрировало где-то в позвоночном столбе, затем дрожь моментально распространилась по всему телу, и оно зазвенело, как камертон. Организм до предела переполнился внутренней энергией, ее давление стало нестерпимым и внезапно разрядилось серией умопомрачительных спазмов. На короткое мгновение они вдвоем перенеслись в другой мир – невероятно счастливый, чувственный и гармоничный, умиротворяющий и безмятежный.

Теплый и влажный.

Амадо вел машину левой рукой. Боб сидел рядом. Его поражало то, как быстро освоился Амадо со своим одноруким существованием. А Боб смог бы так? Или торчал бы сейчас в какой-нибудь клинике, проходя амбулаторный курс физиотерапии, и скулил, что больше не может без посторонней помощи подтирать собственную задницу? Амадо даже не пожаловался ни разу. Он просто продолжал жить.

Боб улыбнулся про себя. Он начал понимать разницу между мужчинами и взрослыми детьми. Амадо, естественно, мужчина. Боб по сравнению с ним мальчишка.

После этого умозаключения его сознание омрачила пугающая мысль. А вдруг Фелисия не пожелает иметь дела с мальчишкой? Вдруг ей захочется к настоящему мужчине, к Амадо, тем более, что она уже была с ним! Боб мучился страхами, как актер перед выходом на сцену.

– Какая она?

– Фелисия?

– Ага.

Боб ревниво наблюдал, как лицо Амадо озарилось улыбкой.

– Сам увидишь.

– А если я ей не понравлюсь?

Амадо повернул голову и посмотрел ему в глаза.

– Не психуй!

– Легко сказать!

– Не переживай, каброн, все будет нормально!

Но чем больше Боб старался не переживать, тем беспокойнее становилось у него на душе. Его снова начали одолевать сомнения. Может, все же не стоило связываться с преступниками, безжалостно похищающими и расчленяющими невинных граждан? Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты! Да и друзья ли они ему? Боб стал гнать от себя эти мысли. Вот он здесь, в машине, едет на свидание с потрясающей женщиной, чтобы заняться с ней страстной любовью! Просто надо расслабиться самому и напрячь свой мускул. Будет хорошая эрекция – тогда все будет хорошо!

Боб глубоко вздохнул.