Мокруха

Эстеван видел, что Амадо мучительно стыдился просить о помощи. Конечно, он позаботится об Амадо, но прежде необходимо напомнить ему, кто здесь босс.

– Амадо, ты сам знаешь, что я помогу тебе.

Боб решил вмешаться.

– Мы же одна семья!

Эстеван посмотрел на Боба. Тот явно заимствовал эту фразу из какого-нибудь фильма, и все же упоминание о семье тронуло обоих мексиканцев. Амадо повернулся к Синди.

– Мы с Роберто через многое прошли вместе!

Синди улыбнулась и ничего не сказала. Эстевану начинала нравиться эта девочка. У нее не было ничего общего с хмарами, которых до сих пор имел обыкновение снимать Амадо. Видимо, он действительно многое поменял в своей жизни.

– У тебя есть друзья на Телемундо.

Это правда. Эстеванатам знали все.

– Сьерто.

– Я написал сценарий для теленовелы.

Эстеван этому несказанно удивился.

– Ке?

– Я написал телесценарий.

Вмешалась Синди.

– И очень хороший!

Боб с уважением взглянул на Амадо.

– Это круто!

Эстеван все еще переваривал информацию.

– Ты написал сценарий?

– Си. И хочу знать, можешь ли ты сделать так, чтобы кто-нибудь на Телемундо прочитал его.

– Tu eres un escritor? [18]

Амадо пожал плечами.

– Un guionista. Si [19].

Синди заглянула Амадо в лицо.

– Что такое гьониста?

– Киносценарист.

Эстеван и Амадо сцепились взглядами.

– Конечно, я помогу! Сегуро!

– Грасиас, Эстеван. Мучас грасиас!

– Де нада, амиго.

Эстеван перевел взгляд на Боба, и Амадо сделал то же самое.

– Мне надо уладить кое-что, а затем я ненадолго уеду в Мексику. Роберто останется присматривать за делами.

Амадо быстро взглянул на Эстевана.

– Роберто?

Эстеван кивнул.

– Я хотел попросить тебя помогать ему на время моего отсутствия.

Боб тоже кивнул.

– Мне может понадобиться какой-нибудь инструктаж или вроде того.

Амадо широко улыбнулся.

– Я всегда помогу Роберто. Мы же одна семья!

Дым клубился возле кондиционера под струями нагнетаемого в палату воздуха. От резкого запаха пороха у Мартина щипало в носу. Этот запах действовал сильнее любой нюхательной соли и испортил ему весь кайф. В палату набилась целая толпа народу – врачи, медсестры, полицейские. Одна из медсестер устанавливала новую капельницу. Это хорошо!

Она сказала Мартину что-то насчет повреждения дозирующего вентиля, но эти технические мелочи не имели значения, лишь бы наркотик продолжал капать ему в вену. К Мартину обратился шериф, которому перевязывал руку один из врачей.

– Узнаешь этого человека?

Мартин не понял.

– Какого?

– Того парня на полу.

Мартин вытянул шею. Но полу творилось что-то невообразимое. Осколки стекла, обломки мебели, повсюду какое-то дерьмо, и там же, растянувшись в луже крови, лежал Томас Рамирес, не подавая ни малейших признаков жизни.

Мартин кивнул.

– Ага.

И снова опустил голову на подушку.

Шериф подскочил к нему и заверещал, как резанный.

– Кто этот хмырь? А? Как его зовут, говори, засранец!

Шериф был явно в плохом настроении после недавней перестрелки. Ему бы сейчас пошла на пользу хорошая капельница с демеролом. Да и не только ему, по большому счету.

Мартин нащупал круглый краник и повернул его. Мне не нужны подобные осложнения.

– Чувак, не ори, пожалуйста.

На глазах Мартина лицо шерифа сменило несколько оттенков багрового.

– Прошу прощения за несдержанность.

Мартину вдруг стало очень хорошо. Теплые демероловые волны накатывали еще сильнее и ласковее, чем прежде. Да и ситуация изменилась. Теперь Мартин обладал влиянием. У него появился авторитет.

– Ты мне не поверил. Ты принял меня за дешевого торговца наркотиками, заблудившегося в пустыне.

Несколько полицейских обернулись на шерифа.

– Я извиняюсь! Теперь все о'кей?

Но Мартин не считал, что все о'кей.

– Ты отнесся ко мне наплевательски. С какой стати я должен отвечать на твои вопросы?

– Я больше не буду относиться к вам наплевательски!

– Слишком поздно.

Шериф сделал движение, будто собирался ударить Мартина, но, видимо, рана внезапно причинила ему страшную боль. Он застонал и бессильно опустился на стул.

– Ладно, вызову к тебе, кого хочешь!

Мартин задумался. Вызови президента. Или, еще лучше, того парня, рок-звезду, который все время хлопочет за узников совести. Я буду узником совести.

– Я хочу заключить сделку с правосудием. Мне нужна юридическая неприкосновенность.

– Это от меня не зависит. Скажи, с кем ты хочешь говорить?

Вот это Мартину понравилось. Шериф слишком мелко плавает, чтобы с ним говорить. Теперь это всем понятно. Мартин по сравнению с ним в другой весовой категории. Он преступник высокого полета. Узник совести. Очень скоро на «Доджер-стэдием» будут проводиться концерты рок-музыки с целью сбора средств в фонд его зашиты и лучшего информирования населения о его нелегкой доле.

– Убитого зовут Томас Рамирес. Позвоните в полицию Лос-Анджелеса. Они сами знают, кого прислать.