Мокрый не боится дождя

Залпом допив воду, которая ничуть не освежила его разгорячённых подмышек, он пошёл к выходу. Ему вдогонку зазвучал женский смех. Нет, она не знает арабского. И она не татарочка. Похожа? Ах, хеджаб. Да, это особый головной убор. Он создаёт ощущение надёжности.

У входа в ресторан Рита прикрепляет анонс мероприятий на следующую неделю. Она встаёт на цыпочки — икроножные мышцы напрягаются, а вместе с ними и плотно облегающие ноги гольфы.

Аниматор оделась эпатажно: красная футболка, белая юбочка и красные гольфы. Основная форма национального клуба «Аль — Ахли», за которую болели несколько поколений мужчин из семьи Яхья. С одной стороны, это доставляет Абделю удовольствие, а с другой стороны — начальственную досаду. Чем Рите не пришлась по вкусу прежняя униформа?

ПЛОЩАДКА ПЕРЕД ХОЛОДНЫМ БАССЕЙНОМ

— А она няшка! — провозглашает Дания Рафаэловна, переворачиваясь на живот.

Мужчины, не давая себе труда понять смысл подцепленного в Интернете словечка, тем не менее двигают шеями в направлении аниматорской будки.

— Славянский шарм! — развивает тему Павел Петрович. — Его не способна нивелировать даже униформа массовика-затейника.

— А характер! Стоический! — продолжает расточать комплименты Дания Рафаэловна. После чего выдержав многозначительную паузу, добавляет: — Ведь ни одной жалобы! Ни одного намёка!

Над шезлонгами повисает многозначительная пауза.

— Что вы, Даночка, имеете в виду? — не выдерживает Садовой.

— А то, что не везёт барышне!

— Не темни, Дана! — вступает муж.

— Эти гольфики… — При этих словах Садовой окончательно вынырнул из волны личных переживаний.

— У меня были такие же. Когда я прыгала через резинку. Помните эту дворовую игру? — не дождавшись ответа, Дания Рафаэлевна продолжает: — Так вот…Один гольф сползал и оседал у щиколотки. — «Аби» снова берёт паузу. А через пару секунд, картинно поведя изумрудного цвета чалмой, оповещает: — Никакая женщина не будет портить свой внешний вид! Без крайней необходимости!

— И каков вывод? — подаёт голос Белозерцев.

— А тут и думать нечего! Она скрывает синяки. На икрах!

— С чего ты взяла?

— Хлопчатобумажные гольфы имеют обыкновение спадать. В самый неподходящий момент!

— Может, это следы… как бы поделикатнее выразиться… альковных игр?

— Не смеши меня, Паша! — отбрила супруга. Но развить мысль ей помешала Рита — собственной персоной.

— Дания! Танец живота!

— А куда подевалась ваша постоянная ученица? — полюбопытствовала Белозерцева, величаво поднимаясь с шезлонга. Но Рита уже мчалась дальше.

— У Аси — рандеву, — ответил за аниматора всё это время молчавший Садовой.

— Сидит в номере и умасливает телеса благовониями? — усмехнулась Дания Рафаэловна и прошествовала к площадке, где дамы старательно двигали округлыми чреслами.

— И какой напрашивается вывод? — осведомляется Белозерцев, проводя «чалму» взглядом мужчины, обладающим на неё абсолютной монополией. И сам же отвечает: — В «Парадизе» завёлся садист.

— При чём здесь садо-мазо? — отмахивается друг.

На центральной площади появляется пара британских пенсионеров, мгновенно притягивающая взгляды. Во-первых, из-за редких появлений на публике. Во-вторых, из-за неувядающего колорита старой доброй Англии.

Он высок и длиннорук, с выправкой отставного военного и носом принца Чарльза. Достоинство от сознания хорошо прожитой жизни сквозит в каждом жесте джентльмена и, видимо, служит опорой в зыбком настоящем.

Её личико — запечённое яблочко, обрамлённое волнистыми прядями в стиле 50-ых прошлого века. Старческую сутулость драпирует платье — цвета молотого имбиря в мелкий цветочек. В тон ему — удобные туфли, скрадывающие изъяны больных ступней. Но главное — трость с набалдашником в виде собачьей головы. Аксессуар отличается многофункциональностью, ибо по мановению руки превращается в стульчик.

При виде твёрдости, с какой покрытая старческой гречкой рука сжимает набалдашник, Белозерцев устыдился недавней слабости — там у бассейна с подогревом. Созерцание же британца, галантно поддерживающего спутницу, навевает мысли об осени жизни. Когда излечивается невроз нехватки времени, когда смакуешь каждую минуту — прежде чем дать ей соскользнуть в нижнюю капсулу песочных часов. Увы, их нельзя перевернуть.

— Садовник, а где они живут?

— Их балкончик выходит на самое тихое — до последнего времени — место. Угадай — какое!

— Но в таком случае…

— Обзору мешают кроны. Да и не факт, что у старичков есть желание поделиться наблюдениями.

— А полиция? Она обязана опросить.

— Должна-то должна… — меланхолично протянул Садовой. — Только не думаю, что бритты пошли на контакт с полицейскими. Они снобы, и к тому же бывшие колонизаторы. Да и лавры мисс Марпл вряд ли их прельщают.

Белозерцев не стал уточнять, при чём тут Агата Кристи.

ЛОББИ ОТЕЛЯ «ПАРАДИЗ»

Вскрытие урны потребовало времени. А ещё присутствия уборщика.