Мокси Марлинспайк

Об авторе

Кейд Метц — старший штатный журналист журнала «Wired». Специализируется я на деятельности Google, Facebook, проблемах искусственного интеллекта, биткойнах, облаках, компьютерном железе и софте, а также других технологиях, которые меняют мир.

Источник: «Wired»[11]

перевод Ирина Каминкова для «Хвилі»

21.04.16, 11:07

Мокси Марлинспайк Почему «мне нечего скрывать» — это не лучшее отношение к слежке

Внезапно мы снова почувствовали себя как в начале 2000х. В те дни программы слежения, такие как Carnivore, Echelon, и Total Information Awareness подняли волну обеспокоенности по поводу защищенности электронных частных данных. Десятилетие спустя новые разработки в этой сфере, такие как PRISM, Boundless Informant, and FISA orders снова явились катализаторами озабоченности.

Старые программы относятся к «прямому наблюдению», когда правительство пытается использовать технологии для отслеживания самих коммуникаций. Нынешние программы отличаются переходом к «косвенному наблюдению», при котором правительство больше внимание уделяет местам накопления информации, таким как почтовые и сотовые провайдеры, поисковые системы и социальные сети.

Но и тогда и сейчас люди, отстаивающие неприкосновенность частной информации, постоянно спорят с теми, кто не понимает, почему они должны беспокоиться о слежке, если им нечего скрывать. Более того, эти апологеты всегда будут настаивать на том, что выбор сотового оператора или почты Gmail — это наш собственный выбор.

Мы не всегда знаем, есть ли нам что скрывать

Как заметил Джеймс Дуэйн, профессор Regent Law School и бывший адвокат защиты, в своей замечательной лекции о том, почему не стоит откровенничать с полицией:

«Не существует точной оценки настоящего объема федерального уголовного права. Сообщалось, что Исследовательская служба конгресса даже не смогла посчитать реальное число федеральных законов. Законы разбросаны более чем в 50 книгах Кодекса, включающих более 27000 страниц. Хуже того, статутные разделы Кодекса часто дополняются и ссылаются на административные постановления и санкции, принятые различными регулирующими органами, авторизованными Конгрессом. Оценки количества этих правил еще более приблизительные, но в ABA считают, что их около 10000».

Если даже федеральное правительство не может посчитать, сколько существует законов, то как человек может быть уверен, что он не нарушает ни один из них своими действиями?

Как уточняет судья Верховного суда Брейер:

«Сложность современного федерального уголовного законодательства, кодифицированного в тысячах секциях Кодекса Соединенных Штатов и практически бесконечного разнообразия ситуаций, которые могут запустить расследование фактов нарушения закона, в том, что затруднительно заранее предсказать, какие из положений закона покажутся прокурору подходящими к данному расследованию».

Например, знали ли вы, что если у вас есть маленький омар, меньше установленного размера, то вы совершаете преступление федерального уровня. И не важно, купили ли вы его в бакалейной лавке или кто-то дал вам его, живой он или мертвый, нашли ли вы его, умершего естественной смертью, или сами убили его в целях самообороны. Вы можете попасть в тюрьму из-за омара.

Если у федерального правительства есть доступ ко всем электронным письмам, которые вы когда-либо писали, и ко всем звонкам, которые вы совершали, они почти обязательно найдут что-нибудь, что вы сделали в нарушение какого-нибудь из постановлений, написанных на 27000 страницах федеральных законов или 10000 регулирующих положений. Вполне вероятно, что у вас есть что скрывать, просто вы об этом еще не знаете.

У нас должно быть что скрывать