Моль

Сказав так, он с наглым видом забрал у Ники тарелку с супом и, смачно плюнув в нее, поставил обратно. Ника на его выходку не отреагировала, смотрела ему в лицо спокойным взглядом. Витьку это разозлило ещё больше.

– Ты тупая что ли? Чего молчишь? Чего смотришь?

– Странный ты, – спокойно ответила Моль, – это ведь все не настоящее.

Она показала рукой на Витьку, и он непонимающе осмотрел свою одежду вслед за ее жестом.

– Взгляд, голос, – продолжала девочка, – все твое поведение – какая-то глупая маска. Ты не настоящий.

Сидящие поодаль от Моли девочки испуганно зашептались. Витька с силой ударил кулаками по столу, Моль вздрогнула, а девочки за соседними столами испуганно вскрикнули.

– Что у вас случилось, Витя? Что за шум? – спросила в это время Хельга, заходя в столовую.

– Ничего, – огрызнулся он, – суп сегодня отвратительный, Хельга Владимировна, вот чего. Такой отвратительный, что злость берет!

– Ты у нас вроде бы не из привередливых! – ответила Хельга и покосилась на тарелку с супом, стоящую перед Никой.

Витька сжал кулаки, лицо его побагровело от злости. Моль смотрела на его лицо, и у него было такое чувство, что ему горячо и больно от этого прямого, непоколебимого взгляда какой-то полудохлой девчонки. Витька отошел от нее, с шумом отодвинул свой стул и сел на место.

– Ника, все хорошо? – спросила Хельга, внимательно посмотрев на девочку.

Та кивнула, улыбнулась Хельге, потом встала, спокойно убрала за собой посуду и вышла из столовой.

– Что ты с этой альбиноской возишься? Надо просто затащить её в подвал и показать, что бывает с теми, кто не слушается Батю, – проговорил Витьке в ухо сидящий справа от него Нарыв, косоглазый рыжий парень.

Витька сжал зубы и со злостью схватил со стола ложку.

– Успеется, – буркнул он.

***

Шли дни. Моль избегала общения с кем-либо. Витька не следил за ней, но, тем не менее, все время натыкался глазами на ее одинокую светлую фигурку, которая выделялась на фоне остальных ребят. Директриса по-прежнему уделяла новенькой много внимания, часто подходила к ней и что-то шептала на ухо, гладила по волосам. Лицо Ники при этом становилось грустным и озабоченным. У нее вообще было странное, отчужденное выражение лица и глаза – как вода, вроде бы прозрачные, но дна не увидеть, как не пытайся.

Как-то Гиена подошла к Витьке и сказала ему строго, поправляя свою пышную, идеально уложенную шевелюру:

– Смотрю, ты нашу новенькую недолюбливаешь, Витя. Но, несмотря на это, я тебе дам задание. Приглядывай за ней. Следи, чтобы не обижал её никто. Она здесь ненадолго, поэтому я хочу, чтобы ей жилось у нас спокойно.

Гиена достала из кармана маленькое зеркальце и взглянула на свое отражение, выпучив пухлые губы. Витька, случайно взглянув в зеркало из-за ее плеча, вздрогнул от неожиданности – в маленькой круглой зеркальной плоскости ему померещилось лицо дряхлой старухи. Он подошел ближе, но Генриетта тут же убрала зеркало в карман, подняла глаза на Витьку, и ее глаза, накрашенные синими тенями и подведенные черным карандашом, вновь стали строгими.

– И смотри, чтобы новенькая не сбежала.

– Думаете, такая амеба может сбежать? – усмехнулся Витька.

Гиена посмотрела на него убийственным взглядом и ничего больше не сказала.

***

В один из солнечных осенних дней Витька сидел во дворе интерната в окружении парней. Из-за угла показалась Моль, лучи осеннего солнца придавали её светлым волосам золотой блеск. Она шла из здания школы с рюкзаком за плечами – не шла, а плыла по воздуху, так легки и невесомы были её шаги. Витька кивнул, и трое парней сразу же поднялись со своих мест и направились к Нике.

– Эй, Моль! С Батей не хочешь поздороваться? Ты вроде здесь не первый день уже, пора бы поучиться вежливости! – закричал маленький и худой Игорек по кличке Заморыш.

Ника замедлила шаг, а потом пошла быстрее, опустив голову, но парни перегородили ей дорогу.

Нарыв сорвал с Ники шапку и подкинул её высоко в воздух. Шапка упала на землю у Витькиных ног. Ника смотрела в его лицо – прямо, без капли страха, и ему снова стало горячо от её взгляда. Он успел заметить, что глаза её сегодня не такие прозрачные, они синие и похожи на льдины.

Нарыв подскочил к Нике, схватил её за волосы и потянул за собой.

– В подвал тебя поведем, Моль! Будем учить вежливости.

– Ай, больно! Отпусти! – вскрикнула Ника.

– Чего ты там бормочешь? – закричал Нарыв, – парни, эта Моль, оказывается, умеет говорить!

Нарыв громко заржал, совсем как конь, и следом за ним загоготали остальные парни. Витька смотрел на эту сцену, наклонив голову и прищурив глаза, но внутри него росло какое-то странное чувство.

– Не отпустишь, тебе же хуже будет! – снова сказала Моль, пытаясь вывернуться из рук Нарыва.

В её глазах мелькнул холодный, злой огонек, и от этого у Витьки вдруг сжались ребра и стало трудно дышать. Дальше он уже не мог сдержать свой внезапный порыв и действовал по инерции. Оттолкнув с дороги парней, он подошёл к Нарыву и скомандовал:

– Всё, хватит, отпусти ее.

Нарыв непонимающе уставился на Витьку.