Мольбы богомолов

- Но постарайтесь пощадить его чувства... Он так легко раним! Не будьте с ним жестоки - это не в ваших и не в моих интересах.

Уже взявшись за дверную ручку, мадам Канова пристально посмотрела на меня, и ее взгляд смягчился. В нем мелькнуло что-то почти человеческое. Эта синеглазая тигрица когда-то тоже была ребенком.

- Вы мне нравитесь, - медленно произнесла она. - Быть может, потому, что мы с вами любили одних и тех же мужчин... Но это пустяки, важнее другое - я всегда симпатизировала людям, которые не позволяют обращаться с собой, как с бессловесным скотом... и которые умеют любой ценой добиваться желаемого.

Настроившись от собственных слов на сентиментальный лад, она на прощание нежно поцеловала меня и шепнула:

- Честно говоря, я не нахожу в мужчинах ничего привлекательного. Это тяжело... но что поделать? В конце концов ко всему привыкаешь. На том мы и расстались.

Кажется, я делаю успехи. Завести, что ли, любовницу-миллионершу? Да, самообладанию этой женщины можно позавидовать.

21 февраля.

Кристиан совершенно раздавлен. Он и сам не сознавал, насколько зависит от своей Веры, поэтому открытие того, что он ей безразличен, явилось для него по-настоящему тяжким ударом - надо думать, первым в его жизни. А впридачу еще мысль о напрасно совершенном убийстве... Теперь он бегает по комнате, как зверь по клетке, вновь и вновь повторяя: "Это невозможно! Просто невозможно! Не мог я так обмануться!" - и, не замечая моих усмешек, призывает меня в свидетели.

Сегодня за обедом я попросила его немного отсрочить наш развод. Он вытаращил глаза.

- Почему? Зачем?

- Мне хочется побыть с тобой еще немного. Ты ведь столько для меня значишь...

- Да ты спятила! - завопил мой муженек. - Говорю тебе, мы разведемся, как решили, без всяких отсрочек!

Я вздохнула.

- Не упрямься, дорогой. Ты ведь хочешь получить ту пленку? Кристиан охнул, его прямо-таки перекосило от злости. Кажется, за сердечными муками он совсем позабыл, что у него есть еще один повод для огорчения - магнитофонная запись.

Мужская глупость поистине беспредельна! Он мне поверил. Может, потому, что его выводит из равновесия поведение мадам Кановы. Ее хладнокровие свидетельствует об уверенности в своей безопасности, которой так не хватает бедняжке Кристиану. И средства вернуть себе душевный покой у него нет. Я в гораздо более выигрышном положении, и к тому же скоро буду недурно обеспечена. Он зависит от меня - и теперь, и в обозримой перспективе, без малейшей надежды когда-нибудь добиться преимущества в нашей открытой войне. Мысль эта для него нестерпима, и он, конечно, еще постарается взбрыкнуть и скинуть ярмо.

Первая, довольно робкая попытка произошла за ужином.

- Я уже не имею никакого отношения ко всей этой истории, - заявил он, придав голосу всю твердость, на какую был способен. - Я оправдан, понятно? Оправдан и чист перед законом. Так сказал мой адвокат.

- Ну конечно, дорогой. Только боюсь, что в случае чего тебя могут привлечь как сообщника уже по новому обвинению... И не забывай про смерть мадемуазель Сюриссо, а также про убийство ребенка.

- Ребенка?

- Ну да, сынишки профессора Кановы. Или ты не в курсе? А твоя приятельница поведала мне вчера всю предысторию этого грустного события.

(Тут я немножко блефовала. Но, с другой стороны, я была почти уверена в правдивости своих слов. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить за мадам Кановой, помимо устранения мужа, еще кое-какие грешки.)

Кристиан побледнел. Он любил маленького Ксавье и, если не ошибаюсь, даже давал ему уроки, помогая осиливать школьную премудрость. Но, как ни ужаснул Кристиана мой намек, спорить он не пытался.

22 февраля.

Кристиан начинает сдавать. Все утро хныкал, умоляя понять трагизм его положения и т. д. Я помалкивала и улыбалась. Вечером он не выдержал, увлек меня в спальню и овладел мной с исступленной страстью, разительно не похожей на то, что бывало у нас прежде. Отчаяние вдохновляет на подвиги... Забавно.

24 февраля.

Чаепитие у мадам Кановы. Эта женщина обладает феноменальной способностью менять поведение в зависимости от обстоятельств. Ее беззастенчивое маневрирование очень напоминает тактику коммунистических правителей: выросшая в Советской России, товарищ Вера неосознанно переняла стиль своих вождей. Продолжение связи с Кристианом уже не сулит ей ничего, кроме опасности разоблачения, и к тому же грозит обернуться новыми расходами. Посему она, не колеблясь, бросила его и теперь старается приручить меня, надеясь завоевать доверие, дружбу и, кажется, даже любовь! Вообще-то она понимает, что шансы на успех невелики, но других путей у нее сейчас нет, и мадам Канова разыгрывает свою единственную карту со всей тщательностью, обдумывая каждый жест и каждый взгляд.