Мольбы богомолов

Приходила мадам Канова. Воля и энергия этой женщины достойны преклонения. Хотела бы я быть столь же неутомимой! Она выразила мне свое сочувствие, причем в таких простых и сердечных словах, что, будь я и вправду больна, мне наверняка стало бы легче. Под конец она завела речь о главном, и следует признать, что слушала я с неподдельным интересом.

- Дорогая, удерживайте себя от злобы, она - оружие слабых. Конечно, когда рассудок уже выбрал какую-то цель, идти к ней следует без колебаний и сомнений, устраняя все препятствия на своем пути. Но ни в коем случае нельзя опускаться до озлобления. В желании отомстить всегда есть что-то жалкое, как в любом капризе; наши эмоции должны подчиняться велениям разума.

Вы скажете, что у меня имеются особые причины проповедовать вам это... Не стану спорить. Но вам известно и другое - вы отлично знаете, сколь высоко я вас ценю. И если уж вам действительно суждено покинуть этот мир, мне хотелось бы, чтобы вы до последней минуты сохранили безупречность в своих собственных глазах. Верность себе - вот единственный принцип, о котором следует помнить. По крайней мере я всегда стараюсь действовать сообразно с ним. А вы пока что развлекаетесь, терроризируя несчастного, слабого человека, готового шарахаться от собственной тени. Достойна ли вас подобная ребячья забава? Впрочем, я убеждена, что она вам скоро наскучит... Думаю, незачем говорить, что меня-то вам не удалось испугать ни разу. Так стоит ли игра свеч? Восторжествовать надо мной, увидеть мой страх - вне ваших возможностей; я останусь непобежденной, даже если ваша смерть повлечет за собой и мою гибель. Следовательно, совершенное вами зло будет бессмысленным, а значит, может заслуживать лишь презрения. Думаю, что и Бог, хотя я не верю в его существование, счел бы такой поступок непростительным грехом.

Но я надеюсь, вы не сердитесь на меня, дорогая? Я обязана была вас предостеречь...

До чего одаренная особа! Умна, проницательна - ну, просто прирожденный дипломат (уж про внешность и говорить не приходится). Только вот безмятежность свою она явно преувеличивает. У меня не раз возникало искушение немного помучить ее и сорвать эту маску олимпийской богини. Но облик и поведение мадам Кановы столь совершенны, что как-то жаль разрушать такую великолепную гармонию. К тому же я любознательна, и наблюдать за нею ни с чем не сравнимое удовольствие...

28 апреля.

Делаю вид, будто разговор с мадам Кановой меня немного успокоил. Ночью Кристиан отважился даже вздремнуть часа два.

Вечером, когда мы ложились, он с запинкой произнес:

- Вот, сама видишь... Власть этой женщины просто непостижима... Она может все.

- Действительно, все, отозвалась я. - Все, что угодно. С равным успехом утешает Солящих, превращает нормальных людей в убийц... или отправляет на тот свет ни в чем не повинных детей.

Вообще-то обычно мы избегаем слишком откровенных бесед. Наш маленький домашний ад слишком тесен, чтобы превращать его в арену сражений.

Кристиан не стал возражать, но, погасив ночник, заговорил снова:

- Если бы ты знала, Беатрис, как я во всем раскаиваюсь! Такое чувство, будто заблудился и бреду куда-то по сужающейся тропинке - бреду, шатаясь, чтобы в конце концов упасть и больше не встать... Иногда я думаю, что, встреться мы случайно, нам удалось бы по-настоящему полюбить друг друга и стать счастливыми. Но теперь, наверное, уже слишком поздно... Или?..

Я промолчала. Немного погодя в темноте опять раздался его одинокий голос. Он спросил:

- Помнишь мальчишку-рыбака в Дубровнике?

Конечно, я помнила. Это было в старой гавани. Парнишке в тот вечер не везло - он не поймал ни одной рыбешки, бросил удочку и с завистью поглядывал на улов своих более удачливых товарищей. Кристиан, воспользовавшись вечерним полумраком, подкрался к нему почти вплотную, наколол на крючок стодинаровую бумажку и, никем не замеченный, улизнул. Как сияли потом глаза мальчика...

Но что толку вспоминать о тех светлых днях? Милосердие уже не для меня; я обречена стать безжалостной. Этим и только этим можно оправдать гибель профессора Кановы. Иначе его смерть стала бы вовсе бессмысленной...

Кристиан положил руку мне на бедро, но я отстранилась. Последние дни я принуждаю его заниматься любовью, только если вижу, что он вымотался и не мечтает ни о чем, кроме сна. Но вчера у меня самой не было сил ни мучить его, ни доставлять ему радость.

3 мая.

Вчера около полудня я дала понять, что хочу побыть одна, и попросила Кристиана принести мне букетик ландышей. Как только он отправился за цветами, я села к столу и заготовила следующее письмо:

"Я умираю преждевременно - в надежде, что это поможет восстановлению справедливости. Мое последнее желание касается моего мужа: я прошу Господа послать ему пожизненное заключение, и пусть оно станет прологом к вечному проклятию, которое ждет его за гробом".

Положив эту милую записочку Кристиану на подушку, я взяла пузырек со снотворным и проглотила несколько таблеток, а остальные высыпала в унитаз. Пустой пузырек бросила возле кровати, легла и крепко заснула...