Молчаливая роза

Кошмарные двухголовые призраки с пылающими глазами, с пятнами крови на одежде вторглись в ее сны; и она проснулась от приступа ужаса. Ближе к утру те же видения опять посетили ее, но их тут же вытеснили другие образы и ощущения: тяжелое мужское тело навалилось на Девон и вдавило в матрас. Она почувствовала прикосновение губ Джонатана — сначала мягкое, как ей запомнилось; затем поцелуй его стал горячее, и она разжала губы, уступая грубому напору его языка. Она извивалась под Джонатаном, называла его ласковыми именами, но когда открыла глаза, то обнаружила на себе оскалившего зубы Флориана, который со свирепой одержимостью овладел ею, смеясь, дразнясь и издеваясь.

Она проснулась от второго за эту ночь приступа ужаса. Сердце колотилось, но и эти образы быстро выцвели, испарились из сознания, и она уснула снова.

Пробудившись поутру, Девон не смогла толком вспомнить, что ей снилось: осталась лишь туманная путаница образов. Примерно таким же было ощущение после ночи в желтой комнате. На секунду ей захотелось, чтобы Джонатану удалось заставить ее бросить работу над этой темой. После их встречи он звонил Девон несколько раз, говорил, что завален неотложными делами — впрочем, как и она сама. Шли дни, но Джонатан не шел у нее из головы. Девон не могла забыть, как они поцеловались, сама поражаясь, каким огромным событием стал для нее этот поцелуй, удивляясь пылкости, с которой она отозвалась на его страсть, хотя даже в те минуты не забывала об опасности, таившейся в их сближении.

Что бы Стаффорд ни делал, она была полна решимости довести до конца свою работу, с его ли помощью или без таковой и даже вопреки его попыткам помешать ей.

Девон вздохнула и вылезла из постели. Заложив за ухо прядь спутавшихся во сне волос, она отправилась в кухню, чтобы сварить свежий кофе, но, проходя через гостиную, услышала телефонный звонок.

— Это Девон? — Голос, прозвучавший на другом конце провода, показался ей смутно знакомым. Было очень раннее субботнее утро. Даже мама не позволяла себе звонить ей в такой час.

— Да, это я.

— С вами говорит Эрни Таунсенд.

Она улыбнулась в трубку.

— Доктор Таунсенд! Как приятно слышать ваш голос. Ну, как вы там поживаете в Беверли? Как ваша детвора?

Таунсенд был, наверно, единственным врачом в мире, который делился с пациентами событиями своей личной жизни так же легко, как они рассказывали ему про себя. Это делало его человечным, доступным, и поэтому Девон доверяла ему чуть ли не с первой секунды их встречи.

— Все хорошо, хорошо, все в порядке. А как у вас?

Девон тяжело вздохнула.

— Ужасно много работаю, но даже передать не могу, какое получаю от этого наслаждение. У меня новый замысел, пишу книгу. Труда предстоит прорва, но я думаю, что справлюсь. Желание огромное!

— Это великолепно, Девон. Я горжусь вами. Рад, что дела идут у вас прекрасно. Но я вам звоню по другой причине.

Они не разговаривали уже несколько лет. Интересно, зачем он позвонил?

— Что такое?

— Скорее всего, ничего существенного, но я подумал, что вам надо об этом знать. Несколько дней назад ко мне в кабинет пожаловал какой-то человек, некий Престон. Представился частным сыщиком. Задал мне кучу вопросов, касавшихся вас, просил, чтобы я рассказал ему, зачем вы меня посещали. Разумеется, я отказался.

— Естественно…

— Он предлагал мне деньги, Девон. Очень большие деньги. Я решил, что надо предупредить вас.

Сыщик. Только Джонатан мог пуститься на такую авантюру. Он наверняка прибегал к подобным методам и раньше. Но как он узнал про Таунсенд а?

— Спасибо, доктор. Я очень ценю ваше решение держать меня в курсе дела.

— К сожалению, Девон, я вынужден сказать вам еще кое-что.

Пальцы Девон стиснули трубку.

— Что случилось?

— Пропала папка с вашей историей болезни. Возможно, это моя оплошность или оплошность моей ассистентки — может быть, мы просто не положили карточку на место, сунули ее в какой-то другой ящик… Но помня, с какой настырностью донимал меня своими вопросами этот Престон… Я даже не знаю, что и думать.

Девон ничего не ответила. На обоих концах провода было тихо.

— Ну, вероятно, как вы сами сказали, папку не положили на место, только и всего. — Она произнесла эти слова беззаботно, даже звонко, но сама знала, что говорит неправду.

— Если ее украли, тут уж мы ничего поделать не можем. Доказательств у нас нет, больше ничего в кабинете не пропало. Даже не могу точно сказать, почему я вдруг решил проверить, где папка, — так, вдруг подозрение мелькнуло. Уж больно напорист был этот мистер Престон…

— Спасибо вам, доктор Таунсенд. — Она постаралась взять себя в руки. — Я уверена, что это какое-то пустяковое недоразумение, но тем не менее очень тронута вашей заботой.

— Если у вас возникнут какие-нибудь неприятности, Девон… Ну, по какой-то причине вам понадобится встретиться со мной… звоните без колебаний.

— У меня все в полном порядке, доктор. Благодарю вас.

Она положила трубку, опустилась на стул и окаменела.